свои сумки в указанном направлении. Девочки тут же продолжили прерванный разговор.
Дверь была голубого цвета, а буквы (кривые, разного размера и насыщенности) – белого, а потому надпись не слишком сильно бросалась в глаза. Тем не менее, я решил, что как только обустроюсь, так сразу же отправлюсь в местный магазин, куплю краску и закрашу её.
Ключ в замке долго не хотел проворачиваться, но прежде чем я успел выругаться от злости, заржавевший механизм пришёл в движение и дверь, с лёгким скрипом, отварилась.
Комната была маленькой, но солнечной. Пол деревянный, на стенах сползающие обои с цветочками, с потока свисала лампочка без люстры, кровать с пружинным настилом справа, шкаф с покосившейся дверцей – слева, на подоконнике – лысый кактус, в углах – пыль, катышки и мышиный помёт. Я поставил сумки на кровать и выдохнул с тревожным облегчением.
До закрытия торговых точек оставалось пару часов, а потому, оставив сумки в квартире, я поспешил в магазин. Необходимо было купить еды, посуду, и остального по мелочи. Адрес мне подсказала другая моя соседка. В этот раз это была женщина лет пятидесяти, по форме напоминающая квадрат Малевича – только не тот, что чёрный – а красный, из-за цвета халата и тапок. Денег у меня было достаточно для нормальной жизни на месяц в городе, здесь же этой суммы, скорее всего, хватило бы на полгода. Я взял всю наличку с собой, рассовав ее по карманам. Исхудалость дверного замка и незнание соседей требовали от меня перестраховки.
Магазин, как и все строения в Старых Вязах, был построен во времена Союза. Внутри меня ждало просторное помещение, разделённое на отсеки: продовольственные товары, бытовая техника, химия и комиссионка. Несмотря на вариативность разделов, продавец был один. Впрочем, покупателей блыо не больше. Из-за скудности ассортимента, я еще сильнее почувствовал себя человеком, попавшим в прошлое, во времена товарного дефицита. С потолка свисала липкая лента, откуда-то справа звучало радио с песнями из 80-ых, на прилавке стояли синие весы, а за прилавком крупная женщина в белом чепце и фартуке. Взгляд, обращённый на меня, уже привычно, был подозрительный.
– Добрый день. Уютно у вас тут.
– Что-то зачистили городские проверки. У вас, что там некого больше проверять? – спросила продавщица, воинственно уткнув кулаки в массивные бока.
– Я не из налоговой.
– Оно и видно. Весь такой любезный, холенный. Знаем мы вас, пусть даже и меняетесь чуть ли не каждый год. Украл, прогнали с работы, наняли такого же до следующего залёта.
– Я, погляжу, у вас все в посёлке не очень приветливые, – констатировал я досадный факт. Разве что Пахомов был исключением из правил. – Даже не знаю, смогу ли я прижиться у вас и влиться в столь консервативное общество.
– Мы не только консервами торгуем, у нас есть и свежие продукты, – возмутилась продавщица, явно не поняв смысла слов, перефразировав всё на свой лад. – И куда ты приживаться собрался-то? В наш посёлок не переезжали лет тридцать по собственному желанию.
– Я
