говорили, что у меня бронхит, в чем я очень сомневался, но когда я ложился спать, меня душил кашель. Целый день я чувствовал себя хорошо, а ночью мучился от кашля.
В 1959 году со мной случился приступ, и меня на машине доставили домой.
Это был тяжелейший приступ, продолжавшийся около трех недель. Теперь ни у одного врача не вызывал сомнения поставленный диагноз: бронхиальная астма и сердечная недостаточность.
Как я чудом остался жив – это после, здесь же главное то, что после болезни я написал заявление с просьбой освободить меня от обязанностей завмага и уволить.
Мой начальник решил иначе: освободив меня от должности завмага, оставил в должности товароведа. Этот приказ сыграл большую роль в моей судьбе.
Ремарка 3
Григорий Мусеевич Турик спас моего отца и младшего брата: провел лечение бронхиальной астмы по своей методике (поставил эксперимент для сбора материала к диссертации).
Положение в то время было безнадежным: папе дали срок жизни не более двух недель, в больницу забирать отказались, а маме посоветовали поставить ширмочку перед кроватью, чтобы не видеть, как он будет умирать.
Но папа умирал не один. Напротив кровати, на которой лежал он, стоял детский диванчик, на котором лежал, задыхаясь, мой брат.
Мама обошла всех врачей – специалистов по бронхиальной астме, обращалась за помощью во все возможные организации, писала о ситуации в журнал «Здоровье». Никто не мог помочь. Дали рецепт на получение кислородных подушек и какие-то общие рекомендации по профилактике приступов удушья.
Днем, после занятий в школе, я шла в аптеку и приносила домой две кислородные подушки, чтобы у папы был шанс пережить еще одну ночь.
Когда наступала ночь, мама ложилась на раскладушку, которую ставила около диванчика, чтобы быть поближе к моему пятилетнему брату, а для меня оставалось только одно свободное место – под обеденным столом, на маминой шубе.
Каким образом нашелся молодой врач, рискнувший спасти безнадежного больного, не помню. Но помню, что он буквально сутками жил у нас, подбирая различные варианты лекарств для уколов, внутривенных вливаний, а, главное, для «промывания» бронхов с помощью изогнутого наконечника шприца. Процедура «промывания» была очень тяжелой, но спасла и папу, и брата, которому сделали ее только 1–2 раза.
Используя изогнутый наконечник, Григорий Мусеевич через рот больного вводил в бронхи лекарство, которое «размывало» слизь, забившую их, и раздражало. Кашляя и отхаркиваясь, можно было постепенно освобождать бронхи.
Григорий Мусеевич успешно защитился, показав живым безнадежного больного. Он даже некоторое время заведовал каким-то отделением какой-то больницы, но его методика была слишком индивидуальной: применять ее «на потоке» было невозможно.
С начала 1961 года в законную силу вступил «Указ по усилению наказания за особо крупные хищения государственных средств» – статья 931 – вплоть до высшей меры наказания – расстрела.
Когда
