тронула за плечо, словно хотела опрокинуть обратно на спину, но в последний момент передумала, испугалась и растерялась окончательно.
– Не шевелись! – сказала она. – Что ты всё дергаешься? Ложись так, чтобы не было больно. Матвей, как ему надо лежать?
Матвей подошёл сзади, но Алика не отходила от брата. Носа коснулся запах её духов, тот же самый, что и пять лет назад.
– Давай помогу, – сказал Матвей
Алика посторонилась. Он придержал Пашку, пока тот не нашёл удобное положение для больной спины. Потом отошёл, давая возможность Алике снова подойти к брату.
– Почему ты сразу мне ничего не сказал? – спросила она уже другим голосом, в котором через волнение проглядывала уставшая нежность.
– Не хотел тебя волновать понапрасну, – простодушно улыбнулся Пашка.
– Понапрасну! – усмехнулась Алика и болезненно поморщилась, совсем как брат.
– Правда, Лик, ничего серьёзного. Только с работы меня всё-таки выгнали.
– Слышать ничего не хочу о твоей работе!
Алика закусила нижнюю губу – единственный знак раскаяния за резкость – и присела на диван рядом с Пашкой.
– Я побуду с тобой, – сказала она. – Хочешь чего-нибудь? Сходить в магазин? Или, может, заказать еды из ресторана?
– Нет-нет, – тут же ответил Пашка. – Ничего не надо. У меня в холодильнике суп и пельмени. Поезжай на работу. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы с начальницей.
– Наплевать на неё! – снова вспыхнула Алика. – Я останусь с тобой!
– Лика, – Пашка одной рукой обхватил сестру, а она положила голову ему на плечо. – Со мной всё хорошо. Не беспокойся. Да и я не один.
Алика взглянула на Матвея, и не успел он понять, какие мысли зреют в её голове, как она опустила глаза на пятнистый линолеум.
– Принесёшь попить? – негромко попросил Пашка сестру.
Алика кивнула и ушла на кухню, торопливо и громко топая пятками. Оттуда послышались шум переливающейся воды, звон стекла и проклятия громко и шёпотом. Матвей пошёл посмотреть, что стряслось.
Стакан опрокинулся на столе, и, не разбившись, лежал в небольшой лужице. Алика тёрла её тряпкой так усердно, будто разлилась не вода, а краска.
– Дай, – сказал Матвей, касаясь её ледяной ладони. – Я вытру.
– Не надо.
– Давай. У тебя руки дрожат. Ты только больше плескаешь.
– Ничего у меня не дрожит! – крикнула Алика и, швырнув тряпку в раковину, отвернулась.
Матвей молча смотрел на её плечи, согнутую над столом спину. Пашка прав. Алике сейчас тяжело. Так тяжело, что кажется, она вот-вот упадёт на пол и зарыдает.
Она низко наклонилась вперёд, так что голова и шея скрылись за резко обозначившимися лопатками, и шумно дышала, раскачиваясь в едва заметной яктации.
Никогда Матвей не видел Алику в таком отчаянии. Кричала – да. Дерзила, злилась, могла что-нибудь сломать. Но что бы едва держалась на ногах…
У
