весело проделывал. Опять же, например: им надо было из Ялты в Симферополь, но на автобусе ехать не хотелось, а на такси денег не было, но это их не остановило. Кстати, при советском союзе таксование на частном транспорте считалось незаконной формой обогащения, уголовно преследовалось и в журнале "Крокодил" изображалось с эпитетом "рвачество".
Так вот, эта парочка нашла "рвача", села к нему в автомобиль и поехала. При чём они сели так, чтобы выходить из машины последним должен был Валерын друг.
Всю дорогу весёлый "рвач" им рассказывал о трудностях своего заработка. По дороге мимо Артека, он не прихватил на свободные места голоосовавших по трассе "пионеров":
– Заплатят какую-то мелочь! Ну их.
Друг Валеры мысленно ржал с него.
После приезда в Симферополь, они вышли из машины, и "рвач" попробовал зацепить эту парочку, на что они повторно и ещё более выразительно сказали:
– Большое спасибо что подвезли.
Согласимся, что некоторые шутки слишком часто шутить невозможно. И – не знаю как там друга, но Валеру с его двумя метрами роста и кудрями до плеч – точно запомнили.
Короче, тридцать пять лет сумел продержаться на этом свете этот умный и красивый парень. Но жил с удовольствием и напрягался только во время игры, хоть руки у него дрожали смолоду.
Однажды, через года рассказывая о нём кому-то в моём присутствии, мать особо отметила, что когда с ним ругалась, то у него начинали дрожать руки. Я совершенно не задумываясь на автомате ответила ей, что у неё бы тоже тряслись руки, если бы она играла по пятаку за вист. То есть каждая пуля выходила по сумме выигрыша / проигрыша примерно в её зарплату за месяц.
И – последний мой аккорд о Валере, тайная правда – он был моим альтер эго. Я всю жизнь почти не прогуливала занятия, вовремя сдавала сессии, работала то с утра до ночи, то в трёх местах одновременно, но что-то внутри хотело поехать в Крым и жить там в шалаше у моря, варя себе кашу на костре, и больше ничего. Что-то звало играть "под интерес", выигрывая и проигрывая, но и этого не произошло. Это осталось только внутри меня.
И, когда моя бешеная страсть стала более уравновешенной, то стали замечаться удивительные для меня вещи.
Например, на глаза попался листик с написанным мною от руки текстом, я пытаюсь понять степень бесценности информации, но содержание записи не узнаю. Потом приходит – писала не я. Так обнаружилось, что у нас идентичный почерк. Я тысячи раз видела как он пишет, но никогда этого сходства не замечала.
Глядя в его удивительно красивые карие глаза начала замечать, что кого-то сильно напоминают, но вспомнить не могла. Да, не вспоминался мне что-то этот персонаж, пока я не обнаружила его в зеркале. Значит и у меня такие же прекрасные?
Через годы, с мороженым в руках на расслабоне стоя на улице в ожидании своих собратьев – ментов, зашедших в офис каких- то честных ребят на ул. Советской – центральной в нашем городе, увидела очень издалека как Валера в трениках
