Последний Иерусалимский дневник. Игорь Губерман

      Когда кончается гипноз —

      порою только через годы —

      больнее колется мороз

      и ощутимее невзгоды.

      Всё время хочется прилечь.

      Когда-то был ведь непоседа.

      А заведёшь о чём-то речь,

      и вдруг забыл, о чём беседа.

      В настроение придя философское,

      сразу вижу я предел разумению;

      всё во мне теперь уже стариковское —

      даже мысли о себе, к сожалению.

      Я наслаждаюсь – нет иного слова,

      и я молчу – ни звука вопреки,

      когда при мне серьёзно и сурово

      дискуссию заводят мудаки.

      От жизни нет у нас охраны,

      да хоть и были бы врачи мы,

      но время нам наносит раны,

      которые неизлечимы.

      Горькое чувство меня прихватило —

      грустно, что всё понапрасну,

      только на небе не гаснут светила,

      а на земле они гаснут.

      Мне нравилась черта моя:

      ценя забаву предприятия,

      про то любил поспорить я,

      о чём был вовсе без понятия.

      Душе отрадно постоянство,

      с которым исподволь маня,

      зовёт нас ближе к ночи пьянство,

      смывающее боли дня.

      Как хорошо, что время тянется,

      что длится гнусная эпоха,

      как хорошо, что я не пьяница,

      а просто старый выпивоха.

      Под вечер за щедрость Всевышнего,

      хотя ни о чём не прошу,

      я выпью чего-нибудь лишнего,

      а нужным потом закушу.

      А был бы талант, я писал бы романы,

      лихие творя пируэты,

      но я, озарённый, как все графоманы,

      нахально подался в поэты.

      Явился факт – печальный и обыденный,

      не стоит обижаться на природу,

      но мельче стал колодец тот невидимый,

      откуда черпал я живую воду.

      Не знаю ничего я многотрудней,

      чем точно ритуалы соблюдать:

      я равно пью на праздники и в будни,

      и ровная мне льётся благодать.

      Заметно увеличилось число

      умельцев,

Скачать книгу