веревку. Его подняли на стену, откуда он, совершенно невредимый, был спущен назад через пару минут.
– Ну что? – нетерпеливо спросил командующий. Тот просто мотнул головой, подтверждая каждое сказанное персом слово.
– Я же говорю, мы никогда не врем. Нам Ахурамазда не позволяет. Ты дальше-то что будешь делать?
– Как что? Воевать! – хмуро ответил Хумбан-Ундаш.
– Слушай, раз уж мы с тобой почти друзья, можно, когда тебя убьют, я твоего коня возьму? Уж больно мне твой конь понравился. – И перс в своей шокирующей манере просто развернулся и ушел, оставив униженного аристократа стоять под стеной.
Ташлишу с адъютантом поскакал в сторону лагеря.
– Что ты там видел? – жадно спросил он.
– Там сзади еще одна башня, пониже. К ней ты идешь через коридор, окруженный стенами. И попадаешь в город через вторые ворота. Так вот, этот коридор завален камнями, как перс и говорил. И пока мы их будем растаскивать, по нам сверху будут бить из луков. Помоги нам боги!
– Он еще что-то тебе говорил?
– Да, господин, – адъютант прятал глаза.
– Ну, говори же.
– Он попросил, когда вас убьют, вашего коня ему пригнать.
Командующий ходил по своему шатру, закусив губу, и лихорадочно думал. Брать город в длительную осаду бессмысленно, это его войско нуждается в еде и воде, а не персы. За день они потеряли больше пятисот человек. Еще столько же ранено. И это всего лишь один штурм. Осадные башни потеряны, таран бесполезен. Разбить им стену в шесть шагов шириной? Возможно. Но это не один и не два дня. И это надо делать, когда на тебя сверху валятся огромные камни и льется кипящее масло. А потом может подойти персидская конница, которая начнет просто расстреливать их из луков, налетая внезапно на лагерь. Кстати, а почему она еще не подошла? Времени у них было предостаточно. Почему они бросили гарнизон, не пытаясь помочь своим воинам, и просто охраняют каких-то вшивых крестьян. Да что тут вообще происходит? Штурм, нужен штурм. Город должен быть взят.
– Ночь! – осенило Хумбан-Ундаша, – пойдем на штурм ночью. Дам войску отдохнуть несколько дней, отправлю раненых домой, нечего им тут воду и еду тратить, и на штурм.
Пять дней пролетели быстро. Из Элама пришел обоз, который, разгрузившись, забрал раненых и ушел назад за припасами. Воинам велели выспаться днем, а потому после полуночи лагерь не спал. Ближе к рассвету, в то самое время, когда часовые храпят вовсю, надеясь, что сотник тоже спит, из лагеря потянулись штурмовые отряды, таща лестницы. Вся амуниция была тщательно проверена. Нигде ничего не болталось и не звенело, все ремни туго затянули, а ножны мечей замотали тряпками. Сотники предупредили, что если кто споткнется или чихнет, то они виновному лично перережут глотку.
Когда до стены осталось тридцать шагов, раздалась резкая команда, и на стенах загорелись костры, разложенные в больших бронзовых жаровнях.
– Ну что, бедолаги, сами уйдете или вам кипящего масла на макушку налить? – раздался
