у меня его нет? Где был тот поворот, на котором я упустила своих людей или что-то еще?..».
За три года учебы она пережила не то, чтобы много, но достаточно для того, чтобы разочароваться в своем окружении. Самовлюбленные псевдо-творцы с непомерным эго оказывались ее собеседниками в лучшем случае, а недалекие мечтательницы в худшем. Было ли дело в их таковой истинной сущности, или же всему виной было Лесино восприятие, узнать девушке уже не представилось. Документы она окончательно забрала тем летом, когда я как раз-таки ее и встретил:
– И на что ты будешь жить, моя милая, если мы перестанем тебя содержать?! – чуть ли не вопила в трубку Жози, которая на днях переехала в Москву.
– На роялти.
– Простите, ведь я совсем забыла, что вы у нас великий автор…
– Если ты продолжишь так со мной говорить, я просто повешу трубку, – холодно произнесла Леся. Она знала, как отрезвить мать, которая порою пускалась в язвительные разглагольствования.
Какое-то время на линии повисло молчание.
– Мам, я уже достаточно взрослая для принятия таких решений. Я знаю, что у тебя были свои планы на мою жизнь, но позволь, наконец, начать мне вести ее самостоятельно. Вы с отцом готовили меня к ней большую часть моего детства, когда…
Леся вовремя осеклась, не дав вырваться словам, что пришлись бы для Жози по больному месту. Некий механизм-напоминалка о том, что мать по-прежнему была инфантильной и ранимой донельзя, щелкнул, заставив девушку закрыть рот. Толку никакого от подобных обвинений, хоть один из семьи должен был это понимать.
– Доча, я готова предоставить тебе работу… Даже сейчас, – голос женщины стал вдруг почти жалобным. – Но спонсировать твое безделье и писательские штучки я не собираюсь.
– Я все это понимаю, – выдохнула Леся. – Спасибо, но вы и так уже сделали достаточно. Сейчас мне нужно побыть одной. Испытать себя, что ли.
– Мы твои родители, и смотреть, как ты спускаешь свою жизнь…
– Пока, мам, – пробормотала Леся. – Я люблю тебя.
После раздавшегося «ты еще послушай, что скажет Отец!», девушка повесила трубку. Она и так знала, что скажет Отец.
– Ничего хорошего, – выдохнула Леся вслух. – Только не все ли равно?
Очевидно, нет, потому как вплоть до своего дня рождения Леся так и не решилась сказать Отцу об этом. Ему, жившему в одном из закрытых городков Сибири, казалось бы, гораздо проще сказать такое, будучи вдалеке…
– Когда кажется, креститься надо, – завершила вслух монолог Леся тогда.
К «секрету» она не возвращалась вот уже несколько недель, и кошки у нее скребли на душе, день ото дня не давая покоя. В утро своего праздника их удалось разогнать громкому «дз-з-зынь», что раздалось из недр допотопного советского телефона, что остался в квартире еще от предыдущих владельцев. Конечно, это был Отец. Он единственный звонил ей на домашний.
– Раз,
