пора нажать на другие кнопки, на кнопки пульта телевизора, которым она едва ли раз в месяц пользовалась.
– Нет, это все чушь, у них просто со связью проблемы… – бормотала Леся, сама себе не веря и потянулась к запылившемуся пластмассовому кирпичику. – Это только чтобы удостовериться…
Она отчасти утратила самосознание в те минуты. Алеся Роххе будто раздвоилась, породив некую побочную личность – Лесю, обезумевшую от горя, которая пока лишь начинала существовать. И которая проявилась вместе со страшной вестью, отзвуки которой разлились по всему телу, едва она увидела бегущую строку: «СРОЧНЫЕ НОВОСТИ: НА ПРЕДПОЛАГАЕМОМ ВЗРЫВЕ ТУКАЙСКОЙ АЭС ПОГИБЛО БОЛЕЕ 20 ЧЕЛОВЕК. НАЧИНАЕТСЯ НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ».
Затем картинка перед глазами девушки поплыла, а мерцающие тут и там черные точки заполнили все пространство. В обмороке Леся пробыла от силы несколько секунд, но для нее они превратились в часы сна-воспоминания. В ее огромной Вселенной об Отце хранилось множество таковых, но отчего-то в Бессознательное вдруг прорвалась частичка дня, когда Леся решила, что станет Художником. Орудием своим, правда, она избрала не кисть, а слово, которым за время отрочества успела нарисовать уже множество неизведанных миров…
¼
Пока Леся была маленькой, Отец жил в Петербурге и проводил с ней каждые выходные. Жанна, мать Леси, которая просила всех называть ее Жози, с удовольствием в это время ездила в Москву по работе и к подругам. Будучи еще несмышленой, Леся не понимала, почему Отец так настаивал на том, чтобы Жози не брала ее с собой:
– А мама, а мама!.. – восклицала шестилетняя Леся, когда Отец рассчитывался за ее молочный коктейль тем на удивление солнечным Петербургским утром. – Купила мне сумку такую! Тоже с картиной!..
Кафе, где они обыкновенно начинали каждые свои выходные, находилось недалеко от картинной галереи, в которую Отец, наконец, решился ее отвести. На выходе девочка, допивая вторую порцию сладкого напитка, что дома обычно был под запретом, начала хвастать своей маленькой сумочкой с дизайнерской вышивкой.
– Доча, – он слегка поморщился. – Это, конечно, картинка, но не картина. Не имеет ничего общего с искусством.
– Мама говорит, что быть женщиной уже настоящее искусство!.. – бездумно вторила словам Жози девочка.
– Если тратить деньги на бесполезное тряпье она называет искусством, то тогда, действительно, тебе повезло стать дочерью великого творца, – пробормотал язвительно Отец.
Тогда Леся не ощутила всей отцовской горечи от разочарования в своем браке и самой Жанне-Жози, но с детски развитой интуицией догадалась, что не стоило больше говорить с ним о «маминых подарках». Какое-то время они шли молча, и девочка размышляла над тем, что вообще значит «искусство». Толкование слова давалось ей тяжело, и, спустя пять минут (что, в переводе на «взрослое время» значило едва ли не час), она все-таки попросила Отца о помощи:
– Пап, а что это такое?
– Искусство?.. – переспросил
