Ночевать-то я в самом деле у неё собиралась, а не в непонятной компании, о чём вообще если и помнится, то весьма смутно. Никак. В голове остаются лишь утренние события. А то, где и с кем я существую в дневное время, когда вновь покидаю её квартиру… Ну, скажем, почти всё так, как и планировала, произошло. Тачка же отремонтирована в итоге.
Да, оправдалась, как смогла…
Перед самой собой.
Папа в эту версию вряд ли поверит.
Как и та же Мария.
Вот и буду молчать…
Меньше знают, спокойнее живут.
Жаль, этот же номер совсем не прокатывает с Ниной:
– Женщина, ты смерти моей хочешь?! – громогласно возмущается блондинка, едва я вспоминаю, что обещала ей позвонить, и наконец, выполняю обозначенное.
Сразу после того, как под пристальным надзором Марии покорно съедаю ужин и покидаю кухню, поднявшись в свою спальню, заперевшись там подальше от посторонних глаз и ушей.
– Гуляла по городу. Телефон был выключен, – виновато улыбаюсь, глядя в экран своего только включённого гаджета.
Нина одаривает меня ещё более возмущённым взглядом.
– Ну, знаешь ли! – округляет она глаза. – Я тут целый день места себе не нахожу, перед твоим отцом каждый час оправдываюсь, почему его дочь не хочет с ним разговаривать, а ты! – обвинительно тычет в меня указательным пальцем. – Гуляла она, видите ли… – фыркает небрежно, порывисто выдыхает и вместе с этим выпускает весь свой гнев. – Хорошо погуляла? – добавляет уже заинтересованно, с хитрым прищуром по новой разглядывая меня. – А ничего этот твой подстрелыш, очень даже симпатичный, хотя, как по мне, слегка отмороженный, – передёргивает плечами. – Но уж лучше отмороженный, чем беспардонный, как этот его нахальный дружок без тормозов… – ворчит в довершение с отчётливой досадой и едва уловимо морщится.
Где-то здесь настаёт моя очередь округлять глаза.
– Нахальный дружок без тормозов? – цепляюсь за последнее из услышанного.
Душу на кон готова поставить, речь об Айзеке!
И нет, не потому, что мне захотелось вдруг узнать что-нибудь о нём. Так ведь и не поинтересовалась, правда ли доставил подругу “в целости и сохранности”, как мне обещано Каем. С учётом, что именно из-за меня она в подобное влипает, грех не спросить.
– Ну этот, который здоровенный, безмозглый и хамит постоянно, словно его в детстве то ли высекли плохо, то ли наоборот, слишком старательно, все последние остатки мозгов отшибли, – показательно кривится Нина в своём пояснении. – Светлый такой. Качок. Размером со шкаф. И интеллектом, как у планктона, – добавляет и машет руками, обрисовывая ладонями в воздухе невидимый силуэт, предположительно того самого “светлого шкафа с интеллектом, как у планктона”.
Не настолько хорошо я знакома с отправленным в сопровождение для Нины другом Кая, чтоб сверить озвученную ей характеристику, но одно из обозначений точно совпадает.
– Айзек, –
