тоже.
– Вот так, – сказал дядя Трофим. – Бог дал, Бог взял. И никому из нас не ведомо, какой нам срок даден. Гадания, ворожения, заговоры, переплюи всякие – все это суть волхвование, и колдовство, и смертный грех. Но! Все-таки!.. – И он, немного помолчав, спросил уже совсем негромким голосом: – А вот как ты думаешь, Федя, вот если лопарь знал, сколько государю жить осталось, то знал ли он и про себя, что его тоже сегодня зарежут?
– Я думаю, что нет, – ответил Ададуров. – У колдунов, говорят, так всегда: они только про других знать могут, а про себя им Господь заслоняет.
– Как это – Господь?! – опять громко сказал дядя Трофим. – Ты что это, Федя, Господа при таких бесовских действах поминаешь?! Ты знаешь, что за это может быть?!
Ададуров помолчал, после сказал:
– Какой ты злой, Трофим! Каким я тебя видел в первый раз, таким ты и сейчас остался. Знаешь, почему я тебя так крепко запомнил? Потому что злей тебя я никого в жизни не видел!
– А ты добрый, Федя! – сказал, улыбаясь, дядя Трофим. – И за эту доброту наш добрый царь-государь тебя к себе приблизил. Он добрых, ох, как любил! Бывало, как куда приедет, так сразу…
– Ладно, ладно, – перебил его Ададуров и даже махнул рукой. – Государя еще даже в гроб не положили, а ты уже знай молоть. Грех это, Трофим. Все мы божьи твари, и у каждого свой крест.
И он перекрестился. А дядя Трофим не стал креститься и сказал:
– Так, говоришь, что еще в гроб не положили? Он, что ли, еще у себя?
Ададуров согласно кивнул.
– И ты его там видел?
Ададуров еще раз кивнул.
– И как он?
– Что «как»? – не понял Ададуров.
– Ну-у…
– А! – сердито сказал Ададуров. – Нет, ничего такого я не видел. А вот старые люди говорят, что, когда его мать померла, тогда ее всю разнесло и кожа струпьями покрылась. Потому что такой яд!
– Яды бывают разные, – сказал дядя Трофим.
– Я это знаю, – сказал Ададуров.
– А лопарь яды варил?
– Зачем ему яды?! – сказал с усмешкой Ададуров. – Если ему нужно было сжить кого со свету, он и без ядов сживал. Вот так сядет на снег, возьмет нож, нарисует кого надо, после ножом его ткнет – и снег сразу красный. Он мне это показывал.
Маркел перекрестился. Дядя Трофим спросил:
– А на кого гадали?
– На злого человека одного, – уклончиво ответил Ададуров.
– Так, может, он и на царя так погадал?
– Зачем?! Царь ему много добра сулил.
– Чего он тогда его не вылечил?
Ададуров вздохнул и сказал:
– Кто его знает! Чужая душа потемки, а колдовская тем более.
– Так… – начал было дядя Трофим, но тут же сбился, а после все же сказал: – Так ты думаешь, царя убили?
– А ты что думаешь? – спросил Ададуров.
Дядя
