style="font-size:15px;"> – Неужто тот самый? – недоверчиво посмотрел на Андрея Петровича капитан «Мирного».
– Тот самый, Михаил Петрович, которого вы подстрелили удачным выстрелом. Ведь других белых альбатросов, как видите, здесь нет.
– Надо же… Никогда бы не подумал, – откровенно удивился лейтенант. – Стрелял вроде бы и в большого, но не в такого же огромного!
– Обман зрения, Михаил Петрович! – авторитетно заключил Фаддей Фаддеевич. – Зачастую далекое оказывается совсем иным при близком его рассмотрении, – философски уточнил он.
– Как бы то ни было, но теперь этот экспонат будет красоваться в одном из музеев Санкт-Петербурга с указанием автора, его добывшего, с чем и поздравляю вас, Михаил Петрович! – вполне торжественно произнес Андрей Петрович, пожимая руку растерянному Лазареву.
Капитан «Мирного» задумался и вдруг предложил, обращаясь к капитану «Востока»:
– Давайте, Фаддей Фаддеевич, не будем эгоистами и пригласим сюда всех офицеров и ученых обоих шлюпов. Пусть и они полюбуются этой чудо-экспозицией.
Когда страсти и возгласы восхищения несколько улеглись, к Андрею Петровичу обратился художник Михайлов.
– Не считаете ли вы, что фон этой экспозиции можно было бы написать несколько повыразительней, более реалистичней, что ли?
Андрей Петрович неожиданно оказался в довольно затруднительном положении. Ведь свои услуги предлагал известный живописец, большой мастер своего дела. Однако…
– Большое спасибо за ваше предложение, Павел Николаевич! Но у меня есть большие сомнения по этому поводу, – как можно тактичнее начал Андрей Петрович. – Дело в том, что прекрасно написанный второй план может подавить своим великолепием содержание экспозиции, основу которого составляют все-таки чучела морских животных. И в этом случае вся композиция может потерять значительную часть своего познавательного значения. Но это только мое, сугубо личное мнение, которое может быть и не совсем точным и правильным. Я всего-навсего только ученый, и меня в первую очередь интересует содержание именно переднего плана, а не его фона.
И по реакции полутора десятка присутствующих почувствовал, что их мнение склоняется в его пользу.
– Сдаюсь, Андрей Петрович! – натянуто улыбнулся художник. – Вы не только большой ученый, но и человек, умеющий блестяще аргументировать свою позицию.
– Уж это точно! – отозвался Фаддей Фаддеевич, радуясь вроде бы благополучно закончившейся дискуссии. – Кому, как не мне, знать убойную силу его аргументов, – рассмеялся он, поддержанный окружающими.
– И кто же исполнитель этого фона, как выразился Андрей Петрович? – полюбопытствовал живописец, не желавший, видимо, просто так сдавать уже своих позиций.
«Вот язва! – вскипел от несправедливости Андрей Петрович. – Не автор, а, видите ли, исполнитель.
