дудки, и матросы вахтенной смены рассыпались по мачтам.
– Передать на «Мирный» приказ отдать якорь!
И когда тот бухнулся в воду, сигнальщик доложил, что «Мирный» запрашивает, не нужна ли помощь.
– Передай: «Спасибо, не нужна!» – с горечью в голосе приказал капитан.
По трапу на мостик взбежал запыхавшийся старший офицер.
– Фаддей Фаддеевич, в носовых отсеках течи не обнаружено! – на одном дыхании доложил он.
– И на том спасибо… Иван Иванович, распорядитесь спустить на воду баркас и завезти верп.
Когда заскрипели тали и в спущенный на воду баркас лихо попрыгали матросы, наконец-то показалась лоцманская шлюпка.
– Вот, сволочи, – негодовал капитан, обращаясь к Андрею Петровичу, – что делают! Переносят входной буй чуть в сторону, по вызову на судно не являются, ожидая, когда оно сядет на мель, а затем являются собирать мзду за оказание помощи по снятию его с этой самой мели. Красота! И волки сыты и овцы целы… Ведь они прекрасно знают, что при посадке на песчаную отмель, да еще на малом ходу, никаких серьезных последствий быть просто не может, зато берут с мореходов «честно» заработанные деньги. Вот я их!..
Фаддей Фаддеевич подошел к борту и, не спуская трапа, обложил незадачливых «предпринимателей» выражениями, не требующими перевода во всех флотах мира, пригрозив сообщить об их проделках начальству. Те же, уяснив, что их уловка разгадана, налегли на весла, уходя подальше от разгневанного капитана.
Верп был уже завезен с кормы, шпилем легко оттянулись, и шлюп мягко сошел с мели на фарватер.
– Все, Фаддей Фаддеевич, вроде как вышли на чистую воду, – суеверно поздравил капитана старший офицер, истово крестясь.
– Вроде бы так, Иван Иванович, – устало ответил тот, опустошенный борьбой с внезапно возникшей опасностью.
Затем встретился взглядом с Андреем Петровичем, как бы предупреждая его: «Переговорим, мол, потом, попозже…»
Между тем подошла шлюпка с другими лоцманами, которые поднялись на шлюпы и благополучно отвели их в гавань Копенгагена.
Вечером вестовые внесли кресло, а за ними в каюту буквально ввалился Фаддей Фаддеевич.
– Все бумагу переводишь, чернокнижник? – «приветствовал» он Андрея Петровича, писавшего за письменным столом в призрачном свете свечей.
– А ты что разоряешься? – спокойно спросил тот.
– Радуюсь! – огрызнулся Фаддей Фаддеевич. – Очень радуюсь посадке на мель на глазах команд двух шлюпов почти в самом начале дальнего плавания. С почином вас, господин капитан второго ранга! – и плюхнулся в кресло.
– Ну что ты терзаешь себя, Фаддей, а заодно и других? – не выдержал Андрей Петрович. – Подумаешь, какая невидаль – ткнул форштевнем песчаную отмель…
Капитан уставился на него не понимающим взглядом.
– Да известно ли вам,
