горячий голубец.
– Витя, я завтра уеду на весь день к Ивану Фёдоровичу. Буду ему вазу реставрировать.
– Зачем тебе это? – тихо спросил муж.
– Знаешь, что-то скучновато у нас стало, будто не люди живут, а тени.
– Маша, ты не хочешь меня понять. Если ты бы разговаривала с покойниками, я бы на тебя посмотрел.
– Зато ты расширил свой кругозор. Жил себя и не знал, что и такое бывает.
– Но я чувствую себя виноватым…
– Мы за жизнь столько всего наделали, что теперь не реставрируешь. Не всё надо вспоминать.
– Я обманул маму…
– Ой, началось. Займись чем-то полезным. Скоро, надеюсь, внука привезут. Ты ему что обещал?
– Что я обещал?
– Рыбалку. Удочку ему купил?
– Нет ещё.
– А я сама куплю.
– Не надо, ты не разбираешься.
– Хорошо, сам купи. Ты ешь. Внук тебя не узнает, когда приедет. Ещё в отпуск поедем, а с таким настроением я лучше одна поеду.
– Маш, ну что мне делать?
– Ничего. Само всё наладиться. Я чувствую, что наладится.
– Как ты можешь чувствовать?
– Ах, никак не могу? Один ты чувствительный.
Маша ушла к себе в комнату. Она прекрасно понимала, как тяжело мужу. Представить себя на его месте она не могла, потому и злилась именно на то, что впервые не знает, как помочь близкому человеку. Она, безусловно, верила в бессмертие души. Но одно дело верить, а другое видеть. Мужчина, проживший пятьдесят пять лет без всякой мистики, разрушать стройно выстроенную систему не хотел никак. Витя часто посмеивался над женой, когда она пыталась рассказать ему о своих снах и предчувствиях.
– Прости, Витенька, но это твоя совесть с тобой разговаривает. Я с ней не знакома. Совесть ни с кем не знакомится, она самая одинокая дама на этом свете.
Часам к десяти утра приехала грузовая машина и двое мужчин вынесли комод. Пришлось Маше все мелкие камешки пересыпать в тряпичный мешок, оставив в коробке лишь обрывки листков и несколько обычных больших камней.
Погрузив мешочек в свою сумку, Маша взяла ещё рабочий чемодан и, согнувшись от тяжести, направилась к входным дверям. Но один из грузчиков вернулся, забрав у неё из рук тяжелую ношу.
– Зачем такие тяжести носить?
– Спасибо за заботу. Я не думала, что вы вернетесь, я же не плачу.
– Не всё же за деньги, мне велели вас оберегать.
– И впрямь, я стала какая-то злая, – улыбнулась Мария.
– Злиться точно не надо. Ну, поехали?
– Да, да, только дверь закрою.
Дом у Ивана Фёдоровича находился недалеко от центра города. Переехал он в него давно, как только женился на Светлане. Эту историю Маша знала понаслышке, потому как личная жизнь судьи для города предмет для обсуждений. Сплетен и слухов
