style="font-size:15px;"> – Не жди.
Юля резко развернулась.
Ерофей намазался мазью от комаров, насыпал картошки в пакет, взял огурцов свежепросольных и вышел из дома. До места, где обычно жгли костры, идти было недалеко. Шум веселых голосов собравшихся вокруг костра парней и девушек, разносился по всей округе.
– О! Ерофей с котомкой продуктов катит – обрадовались ребята.
– Привет! – ответил Ерофей и положил пакет поближе к разгорающемуся огню.
Когда затихло шуршание пакета, все замолчали, встречая ночь, и сосредоточив внимание на еще слабых языках пламени. Его блики освещали лица сидящих вокруг. Был здесь городской парень, который приехал в деревню только на лето. Звали его Стасом. Костер на берегу реки для него настоящее приключение.
Тишина торжественно и величественно воцарилась над землей. Даже ветер притих, а плеск выпрыгивающих за мошкарой рыбешек из темной реки подчеркивал ночное безмолвие природы.
Огонь разгорался все сильнее, подогревая собравшуюся молодежь вытапливать из умов самые прикольные шутки и самые блестящие мысли. Начался разговор с простых реплик о красоте родного края и мечтах о его будущем. По накатанной перешел в обсуждение последнего фильма, просмотренного в клубе.
– Такие гонки!
– Съемка бесподобная! А драка какая!
Стас, свысока поглядывая на деревенскую публику, проговорил:
– Да, фильм-то этот старый уже, а на технике вашей в клубе его и смотреть невозможно было. Вот у нас в городе в кинотеатрах такие эффекты! Закачаешься.
Никто ничего не смог ответить на это, а девушки вернулись к фильму с другой темой, выразив восхищение внешностью главной актрисы, но парни выразили свою собственную точку зрения, что самые красивые девушки собрались сейчас вокруг этого самого костра. Юля, поймав свою любимую тему, весело предложила:
– А чего в тишине сидеть? Давайте магнитофон включим. Дискотеку устроим, раз уж здесь самые красивые девушки!
Магнитофон стоял все это время в стороне. Никто не решался нарушить торжество ночи.
Загремела музыка.
Юля под всеобщее восхищение станцевала какой-то папуасский танец. Всем было понятно, что танец предназначался Ерофею, но его почему-то этот факт опечалил. Что-то странное почувствовал он, но не смог объяснить, что именно это было. Его оскорбило предположение о себе, как о похотливом животном, которое можно увлечь покачиванием частей тела. Словно он без сердца, а потому сердце оценить не сможет.
Ерофей не злился, нет, он просто не участвовал, не подзадоривал танцующую Юлю, а, когда танец закончился, отошел к реке и принялся бросать в воду камни.
Сквозь шум следующей мелодии неожиданно раздался голос Макара, шаги которого никто не услышал, а потому появился он словно ниоткуда.
– Привет, молодежь!
– О! Макар! Доброй ночи, – ответили почти хором ребята, – и куда в такую познь?
– Корова отелилась у Кольки конопатого.
