Романов, пошел войной на польского царевича отбивать Смоленск. Это вы знаете. Многие казаки подались в войско к воеводе Шеину. Но Литва тайно задружилась с крымскими ханами и просит тех, чтобы они ударили по Москве с юга, да зашли бы опосля в тыл московскому войску. Одновременно с этим и шляхта пойдет в наступление под Смоленском. А коли их планы сбудутся, то тогда конец всей Руси Московской и царству православному. Вот такие дела, казачки. Что делать будем? – Кобелев старался сказать кратко, опуская многие детали большой стратегии, иначе казаки запутаются в сложных хитросплетениях. Да и не к чему лишние слова. Наипервейшая задача атамана – поднять воину боевой дух.
– А что делать! Бить поганых да гнать до моря! – снова крикнул Гмыза.
– А как бить будем? – Кобелев давал возможность казакам самим подумать, принять решение.
– Как-как! Саблей да рогатиной! Пулей, у кого-ка есть! – Толпа казаков говорила, постепенно повышая голос.
– И пулей и рогатиной. Согласен. А кто не желает, что? Есть такие? – Атаман окинул взглядом казачий круг.
Откуда-то из темноты выступил коробейник Синезуб. На него удивленно посмотрели: дескать, не казак, чего на круге делаешь? Но Кобелев дал знать рукой, что пусть говорит. И тот сказал:
– Не дело, Тимофей Степанович… Не дело удумали. Я был давеча с товаром там. Никогда такого войска у татар не было.
– А тя никак подкупили, мать твою! – крикнул Гмыза.
Синезуб даже не обернулся, лишь продолжил, глядя в упор своими желтыми глазами на атамана:
– У Москвы свои расклады. Пусть сами воюют. Одно дело – набег отбить, другое дело – настоящая война.
– Не слушай его, батька! – раздался крик из толпы. – Этому пройдохе одно надобно: торговать! По войне-то с коробом не походишь. Вот он о своем, гадина, и печется! А ну, пшел вон с круга!
– Еще как походишь! – прошипел в ответ Синезуб.
Коробейник сделал несколько шагов спиною вперед и, не разворачиваясь, растворился в темноте.
– Есть такие, кто не желает оставаться? – сдавленно спросил атаман.
– Ты че, батька, белены объелся? Вон у мужиков так спрашивай! Да, никого не держим, пущай тикают!
Толпа гудела уже совсем громко. Тут бы только не дать ей совсем разбушеваться, а то и власть над ней потерять, что синицу выпустить.
Атаман вскинул руку:
– Любо!
Кобелев ждал, пока не наступит полная тишина. Чтобы лучше услышали, говорить нужно не громко. А для важных речей нужна тишина гробовая, щемящая, звенящая.
– Тогда вот что, казаки, бой принимать будем в Песковатом. Излегощи придется оставить.
– Да че, батька! Христос с тобой! – не удержался кто-то и шепотом обронил из темноты. На говорящего тут же шикнули.
– Основные силы Джанибека пойдут через Песковатое. – Кобелев опять
