Хочет маршалом стать. Бойся его.
– Я вот письмо написал от имени академии. Никто не хотел подписывать, хотя совсем недавно жали руку Александру Андреевичу, чуть ли не обнимались, демонстрировали дружеские чувства. Всего пять подписей-то и собрал.
– На чье имя письмо?
– На ваше.
– Перепиши на имя Сталина. Он Свечина ценит и так просто не отдаст.
– Значит, есть надежда?
– Свечина взяли по делу «Весна» – против военспецов, бывших царских генералов. Трясут РККА. Все зависит от того, в какую сторону повернут.
– Письмо вам принести потом?
– Мне, мне.
– Заслуги Свечина перечислить?
– Скромно. Особо не раздувая. Это может не понравиться. Мол, выходит, что он один такой выдающийся. А остальные что же?
– Понял. Все так и сделаю.
– Чаю хочешь?
– Не время сейчас…
– Вот это ты зря. Впрок надо пить хороший чай-то. От лагеря никто не застрахован, а там хорошим чаем не напоят, побаловаться не дадут. Там не чай, а помои.
– Ну, вот и поговорили. Видишь, и стул подо мной не подломился. Хоть и шаткий, а выдержал.
– Дай бог и нам с тобой так выдержать. Ты крест, вижу, не носишь, а у меня всегда при себе. Если не на шее, то в потайном кармане – фамильный, от Фаберже. Кажется, я лишнего тебе тут наговорил, но ты единственный, с кем можно поговорить. Вернее, нас трое: ты, я и Свечин. Ну, прощай. Или лучше до свидания, но только не за решеткой и не за колючкой.
– Что еще за колючка? Репей какой?
– Ишь чего захотел – репей. Репей сейчас вместо роз… Наша колючка – колючая проволока, протянутая между столбами, да и между словами тоже, – Шапошников усмехнулся, допуская, что он не прав, но при этом никому не позволяя усомниться, что он это все-таки сказал.
Восчувствие
Несмотря на предупреждение Шапошникова, мой дед решил не просто перечислить заслуги Свечина, но написать о них обстоятельно.
Решил, сел за письменный стол и задумался, какие заслуги особо отметить. То, что Александр Андреевич честно и преданно – не за страх, а за несговорчивую, строптивую совесть – служил советской власти, дед взял из первого письма: там об этом хорошо было сказано. При этом, конечно, подсократил, подужал и пригладил, чтобы не особо лезло в глаза и не раздражало, как красная тряпка быка.
Этим сравнением дед часто пользовался, не смущаясь тем, что красная тряпка могла указывать и на красный флаг, и тогда становилось непонятно, кого этот флаг раздражает и кто тут, собственно, бык.
Во втором же письме, адресованном Сталину, не любившему трескучих фраз, решил добавить кое-что по теоретической части, и прежде всего толково обрисовать, что такое, по мысли Свечина, измор, основа его стратегии. Дед отдавал себе отчет, что для вождя это, может быть, предмет хорошо знакомый, поскольку тот не просто следит за развитием военной науки, а обладает особым свойством ума – гениальной способностью
