громко и хрипло мяукнул. Григорий Павлович от неожиданности вздрогнул.
– Жень, во-первых, «пис» – это мир, если уж быть точным, а во-вторых, как нам его спасать, скажи на милость? Его же отмыть нереально… Он и так почти слипся.
Женька на мгновение задумался, но всего лишь на мгновение.
– Да не надо его отмывать. Его нужно просто выбрить, налысо. Сбреете шерсть вместе с краской, а кожу потом уже ототрете. Сема, ты тут жаловался, что у вас сегодня работы нет? Ну, вот тебе работа… Ладно, доктора, моя смена закончилась… Эх, щас пивка махну… Удачи. Спасайте Гринписа… Я пошел.
– Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне-е-е-е удачи! – раздалось уже на улице.
Григорий Павлович, похоже, уже пришел в себя и был полон решимости действовать.
– Так, Семен. Сейчас сделаем небольшой наркоз, а то он не дастся. Я принесу бритвенных лезвий, хорошо сегодня купил. И будешь потихоньку брить. Главное, не спеши. Если кот будет приходить в себя, но сопротивляться не будет, наркоза не добавляй.
– Григорий Павлович! Ну, я же в любом случае ему где-нибудь кожу порежу лезвием! Там же не видно ничего. А как ему пальцы выбривать – это же нереально вообще…
– Без паники. Естественно, где-нибудь порежешь, а как иначе. Где у нас шовный материал, знаешь? Ну вот, там, где порежешь, сам зашьешь…
– Григорий Павлович!!! – в отчаянии зашипел я ему на ухо. – Я же шить не умею! Ну, вернее, я уже тысячу раз видел, но сам… прямо так сразу…
Григорий Павлович, отмахнулся.
– Так, решено. Молодые люди, мы попытаемся спасти вашего Гринписа… Тьфу, блин… как его там… короче, попытаемся спасти. Сейчас девятый час. У нас смена в 07:30 заканчивается. Жду вас в 07:00, без опозданий. Семен, не стой столбом. Готовь инструменты, наркоз, я пошел за лезвиями…
Семь часов работы, пятьдесят лезвий Gillete, двадцать пачек марлевых салфеток и кусок туалетного мыла были потрачены в процессе приведения в порядок кота Тишки…
К пяти часам утра кот был очищен от краски практически полностью, за исключением пальцев и подушечек лап. Он был похож на синеватую куриную тушку с длинным лысым хвостом и бело-зеленой кошачьей головой. Тушка успела побывать в плену у маньяка-садиста, который сначала наносил ей кожные разрезы, а потом сам же зашивал их кривыми стежками… Я закутал бритого кота в старые газеты, подложил под него грелку, и он мирно посапывал в большой картонной коробке из-под апельсинов Maroc. Уже не в силах куда-то идти, я заснул рядом на стуле, навалившись на письменный стол и подложив руки под голову.
Я проснулся от того, что Григорий Павлович осторожно потряс меня за плечо.
– Ну что, Семен, молодец, справился. Считай, это твое боевое крещение. И шить, я смотрю, научился… Вон сначала швы какие кривые были, а дальше, видно, все ровнее и ровнее!! Насчет порезов. А я-то думал, что это я неаккуратно бреюсь, хе-хе-хе… Да, ладно, шучу, шучу. Сейчас 6 утра, иди приляг на часок. Я владельцам кота сам отдам и сдам смену.
Прошло месяца три…
– Семен! – позвал меня Григорий
