еще парочка какой-то мелкой нечисти. Буэ, терпеть не могу этих дохлых кровососов, мерзость, – она изобразила тошноту. – Ён сказал, что они шли к кампусу, но Тэхо-оппа и Рюк-оппа их увели.
Похоже, не все так безоблачно в этом райском месте.
Ван подняла с пола телефон.
– Ты, наверное, жутко голодный, я принесу чего-нибудь поесть, – она сделала шаг в сторону выхода и киношно хлопнула себя по лбу. – Ах да, ты же больше не ешь обычную еду. Ну ра-а-аз уж мы заговорили о еде, – ее взгляд стал хитрым, – может, мне позвать Рюка-оппу? – Она заговорщицки поиграла бровями.
Хёну оторопел.
– Вот проныра, как узнала?
– Да ладно, он все время тут тусил. За руку тебя держал ночами, – она закатила глаза. – Несложно было сложить два и два.
– Н-да, ни на секунду с тобой не расслабишься, – он усмехнулся. – Ладно, зови Кая.
Она показала большой палец и вылетела из комнаты, Тхэбэк последовал за ней, грузно переваливаясь.
Хёну почувствовал зуд под кожей и поднес левую, обмотанную бинтами, руку к глазам. Он раздвинул полоски марли и увидел черный беспорядочный рисунок – от кончиков пальцев и до сгиба локтя все вены почернели. Подушечки пальцев были полностью черными. Выглядело как довольно смелое тату.
Ну что ж, его везение должно было когда-нибудь закончиться. Не мог же он бесконечно вылезать из всех передряг без последствий. Интересно, представляет ли эта штука какую-то опасность?
Он несколько раз сжал и разжал пальцы. Ну, немного неприятно, но ничего особенного.
Кстати, о еде. Прислушавшись к себе, Хёну обнаружил, что, как ни странно, совсем не голоден. Он что, каким-то образом поглощал энергию, пока был без сознания? Или просто совсем не тратил?
Прерывая его размышления, в комнату вошел Кай. Его волосы были влажными, будто он только что вышел из душа. Он был немного уставшим, но в остальном выглядел, как и всегда, – прекрасно.
Хёну указал на его руки – он был в футболке с коротким рукавом:
– Жаль, я думал, у нас будет парное тату, – он продемонстрировал свою руку с частично распущенными бинтами, счастливо улыбаясь.
Руки Кая были чистыми. Тот лишь едва приподнял уголок губ и сел в ногах. Кажется, никто из них не знал, что сказать.
– Как самочувствие? – Кай пробежался глазами по его лицу, плечам и рукам – всему, что не было скрыто одеялом.
– Чувствую себя немного пережеванным. А в остальном – блеск, – он осмотрел Кая – от порезов не осталось и следов. – А ты?
Тот отвернулся к окну. После некоторой паузы он тихо ответил:
– Ты спас меня, чуть не угробив себя. Опять.
Хёну напрягся. Благодарности в его голосе не было, только прохладное раздражение.
– Ну значит, мы квиты… – он хотел усмехнуться, но осекся, заметив выражение лица Кая.
– Мы – не квиты. Никогда не были и никогда не будем, ясно? – Кай говорил негромко, чеканя слова, и жестко смотрел на него.
– Я… – Хёну растерялся, – не
