Да. Да, это ревность, Федотова. Что ж я – не имею права? Урод твой Петька. Очкарик лысый.
Она обняла его и поцеловала в губы. Не отрываясь от него, сказала:
– Я дала повару выходной сегодня и завтра.
Притворяясь, что шокирован, Рылеев спросил:
– Ты сама приготовишь обед? Лично?
– Хотелось бы сегодня вечером выйти куда-нибудь. Ладно, в спортзал я пойду потом. А сейчас…
– … мы пойдем домой…
– … и будем говорить друг другу скабрезности до полной потери контроля.
Он сгреб ее со стула и приподнял за талию, так что ее грудь оказалась на уровне его лица. Она захихикала мелодично, и Рылеев засмеялся.
В вестибюле было пусто. Обитатели разошлись по квартирам. Лежала разбитая люстра, и рядом с ней поверженная лестница.
Госпожа Дашкова присела на край кресла с чашкой чая.
В гостиной госпожи Дашковой имелась каминная полка с фарфоровыми поросятами, а над ней картина маслом на холсте, в раме, изображающая госпожу Дашкову в зрелом возрасте – а была госпожа Дашкова в то время очень даже ничего.
По телевизору шла программа новостей. На заднем плане торчала электростанция в каком-то южном регионе, и возле нее – толпа рабочих. Рабочие присутствовали также на среднем плане, а некоторые толклись вокруг репортерши лет тридцати, уверенной в себе женщины, говорившей в микрофон:
– … и в результат был – десять тысяч увольнений.
Она повернулась к одному из рабочих и спросила:
– Вы здесь работали?
Рабочий, которому очень хотелось сказать самое важное, но он боялся, что не подберет нужных слов, ответил:
– Ну, типа, я тут годами работал, короче. Я и мои друганы тоже. Мы работали в этой компании с самого начала.
– Какие у вас перспективы? Надеетесь найти другую работу?
– Не знаю. Короче, не очень, перспективы, да? Работы нигде нет, прикинь. Все так говорят.
– Спасибо.
Госпожа Дашкова хмыкнула, держа чайную чашку на уровне губ. Отхлебнула чай. И позвала:
– Зара! Зара!
Зара, темноволосая женщина за тридцать, вошла в гостиную.
– Видела? – спросила ее госпожа Дашкова. – Смотри.
И кивнула по направлению к телевизору.
Зара сказала с кавказским акцентом:
– Да, видела, госпожа Дашкова.
– Тоже самое будет с тобой, когда я тебя уволю, если ты не прекратишь быть тупой кавказской коровой и не будешь меня слушаться.
– Хорошо, госпожа Дашкова. Я буду вас слушаться.
В рылеевской квартире время расплылось, и не очень понятно было – стоит оно на месте или течет очень быстро. В главной гостиной, стилизованной под ранчо, висела на стене деревянная маска какого-то очень серьезного индейского вождя. На стойке бара (бар соорудили по чертежу самого Рылеева) стоял открытый ноутбук, лежали бумаги, а рядом
