ему одна небрезгливая шлюха, хохлушка, опутала и увела.
– Соболезную.
– Ничего, наоборот, все к лучшему. Я, правда, растолстела, но зато спокойно дома стало. Характер у мужа моего бывшего отвратительный. А я с тех пор нашла себе парня скромного, застенчивого. И хозяйственный, и готовить умеет. Когда футбол смотрит, не орет, мебель не ломает. Вы любите смотреть футбол по телевизору?
– Нет.
– А в Спокойствии я работаю бухгалтершой. И знаю многое, чего знать не положено. Вы мне помогли, и я вам теперь помогаю. Съезжайте, господин Рылеев, из вашего дома, чем скорее, тем лучше.
Она положила в рот кусок чиз-кейка, прожевала, откусила кусок круассана классического, тоже прожевала, и продолжила:
– У начальства нашего сроки и планы. Им всегда все срочно нужно, и они запросто пойдут по головам, и ничего им за это не будет. Возможность, что вы послушаетесь и съедете, есть – но они готовятся заранее ко всем возможностям, и наверняка уже обо всем договорились – когда вы исчезнете, из какого именно места, и что именно об этом сообщат в СМИ. Вы новости по утрам смотрите?
– Нет.
– Тела не найдут, господин Рылеев. Вы, конечно, можете подумать, что меня к вам подослали, чтобы ускорить процесс вашего выезда из дома. Думать так – ваше право. Но я вам сказала то, что должна была сказать. Вы хороший человек, и будет неприятно, если вас убьют. Всего вам доброго.
Она залпом выпила «экспрессо класико», легко подняла массивные свои формы со стула в вертикальное положение, и быстро вышла. Рылеев, опытный, подождал еще пять минут. И позвонил шоферу.
Глава третья. В пути
Слегка припекало. Пашка, молодой кряжистый шофер слегка бандитского вида, подрулил к поребрику, выскочил, и открыл перед Рылеевым заднюю дверь черного вуатюра. Взглянув на проходившую мимо симпатичную шатенку в фиолетовых шортах (она заметила и улыбнулась ему), Рылеев сел в прохладный вуатюр.
Некоторое время он просто сидел, держа спину прямо и глядя в пространство. Пашке это надоело, и он спросил, обернувшись:
– Все в порядке, шеф?
Рылеев перевел на него глаза.
– А? Да, Пашка, все замечательно.
Вот же сука, подумал он. Тошнит меня от одного ее вида. А ведь столько лет прошло. И повторил вслух, сам себе:
– Сука.
Пашка кивнул понимающе, и сказал:
– Понимаете, шеф, в этой жизни только…
Рылеев его перебил:
– Перестань подхалимничать, Пашка. Ты тут весь день собираешься стоять? Может, что-то не так с мотором?
Пашка обиделся. Как все люди с ограниченными интересами, он часто обижался там, где обиды никакой не было. Сказал:
– Слушаюсь.
Включил скорость и поехал по проспекту, надутый. Это тоже не понравилось Рылееву.
– За обиженное
