же, как она, ненормальный?
Она взяла со столика египетское фото, но вытаскивать его из рамки не стала. И тем более рвать и выкидывать с балкона. Не так просто вычеркнуть из памяти кусочек жизни, пусть и не очень продолжительный. Это не файл компьютерный. «Delete». «Вы уверены, что хотите удалить данный файл?» Уверена. «А хрен вам!»
…И все-таки случившееся утром для нее только повод. Повод сказать: «Извини, я ошиблась». Потому что признаться честно – страшнее, чем найти повод для разрыва. Конечно, это аморально – перекладывать вину на другого, но…
Нет, Тимур порядочный, хороший человек. В чем-то даже замечательный. И скорей всего, он не изменял ей. Просто не ее «формат», как модно нынче говорить.
А кто ее «формат»?
Вспомнилась фраза из любимого с детства фильма «Табор уходит в небо». Там главная героиня, цыганка, говорила примерно так: «Я хочу такой любви, чтоб зазвенела я, как натянутая струна».
А она вряд ли уже зазвенит.
Леша Батраков появился на крыльце отдела с таким выражением лица, будто узнал, что завтра его отправляют в горячую точку, из которой еще никто не вернулся живым. Увидев Копейкина, копавшегося в недрах своих «жигулей», спрыгнул с крыльца и устремился к нему, на ходу доставая тонкую сигаретку. Он дорожил здоровьем и толстые категорически не употреблял. Да и Госдума агрессивно капала на мозги.
Наклонившись к Копейкину, он выдал дежурную порцию мата, также не одобряемого законодателями, после чего перешел к сути: – Там эта крыса из ОСБ в твоем кабинете. Горина. Шеф пустил. В материалах копается. Тебя зовет.
Копейкин тоже для приличия пропустил пару непечатных реплик. Вроде как дань этикету.
– Пускай бы в красный уголок сажал! Опять ко мне! Надо забрать ключ из дежурки.
Обладая относительной роскошью – отдельным кабинетом, Копейкин постоянно за эту привилегию расплачивался. Всяких кураторов, проверяющих и прочих командировочных сажали именно к нему. Если, конечно, Копейкин в этот момент не находился на рабочем месте. Второй ключ хранился в столе дежурного.
– Кто такая? – Он ветошью вытер руки.
– Стерва, каких мало. Пять лет в следственном отделе, потом в ОСБ перешла. Серегу Красавина помнишь из «Северного»? Она смайнала.
– Который умер?
– Ну, – Батраков с коварным прищуром посмотрел на окно кабинета Копейкина. – Зараза. А теперь ее к нам сунули. Как бы насовсем не осталась. Прежний смотрящий нормальный мужик был, из оперов, всегда навстречу шел. А от этой чего ждать?
– Мужик-то есть у нее? Обычно, если мужичка нет, бесятся.
– Был… Так она его посадила, прикинь?
– Как это?
– Полный угар! Он, короче, от нее сбежал – кто с такой дурой уживется? А она в отместку накопала на него – и в СИЗО.
– Что-то серьезное?
– Не очень. По
