и созвездия! Сейчас твой зверь сожрет меня вместе с башмаками, – Шалый и вправду, основательно усевшись, принялся обгладывать штиблеты командора. – Что же, он у тебя не питается ничем, кроме одежды?
– Нет, но у фарарийцев одежда была очень вкусная… А вообще-то он ест мясо и мед.
– Какое мясо?
– Ну-у… всякое, – Грис пожал плечами. – Кого поймает, того и съест. Рыбу ловит… В этом году корову задрал…
– Так он у тебя хищник?
– Конечно…
– Очень странный зверь, – задумчиво сказал командор. – Наши неразумные создания плотью не питаются. Это привилегия людей.
Командор несколько раз щелкнул пальцами. Из стены вывалился столик, уставленный тарелочками с разнообразной снедью и бутылями с разноцветными жидкостями.
– Угощайтесь, – сказал Вергойн. – А я пока вспомню прошлое.
Напрасно мальчик пытался предложить медведю на выбор разноцветные желеобразные брусочки из разных тарелок. Шалый их категорически отверг и, настороженно принюхавшись, отправился исследовать дальний угол помещения. С опаской отпив из одной бутыли, Грис убедился, что жидкость, налитая в нее, очень похожа на клюквенный морс, который давным-давно, в прошлой, так неожиданно переменившейся жизни умела делать его мама. Одна из тарелок оказалась наполненной чем-то вроде пудинга из холодной каши. Его Грис стал есть, впрочем, без особенного удовольствия. Одежда фарарийцев была гораздо вкуснее. Он ее так и не носил, а остался в выцветших джинсах, сбитых кедах и цветастой рубахе, которая от долгого ношения вообще потеряла всякий цвет.
Тем временем, пока он был увлечен едой, в комнате появился еще один ребенок, мальчик, на вид не старше Гриса с белыми волосами и сапфировыми глазами. Он возник так неожиданно, что Грис чуть не подавился, и поглядел на Вергойна. Командор стоял рядом и вертел в руках какую-то дощечку.
– Ну, что же ты сидишь, невежа, – с мягким упреком сказал он, – подойди к молодому господину и поздоровайся.
Поднявшись, Грис подошел к мальчику и протянул ему руку. Никак не реагируя, тот стоял на месте как вкопанный и глядел мимо него. Грис протянул руку и коснулся его, но рука его не ощутила прикосновения, а прошла в пустоту. Он обернулся.
– Не пугайся, – успокоил его командир. – Это всего лишь образ. Изображение, запечатленное лазерными лучами на кристалле.
– Голография! – вспомнил Грис.
Вергойн пожал плечами.
– Возможно, это называется и так. Мы это зовем образами. И таков был некогда образ воспитанника отдельного гвардейского корпуса «Сердце Отчизны».
Следующая голограмма представляла того же мальчика, но двумя или тремя годами старше. Он был одет в черный мундир, увешанный аксельбантами, звездами и атласными лентами.
– Стажер личной охраны царевича Миловида, – прокомментировал Вергойн.
Следующее изображение было похоже на что
