тем предлогом что он стесняет царя в его дворце, он поселился рядом, под охраной своих солдат, диктатор изменил свой язык.
Друзья Клеопатры, и между ними особенно Аполлодор,– объяснили ему поведение египетского царя. В своем завещании Птолемей Авлет назначил также римский народ своим наследником. Цезарь, как представитель этого народа, вознамерился поддерживать его права. Он объявил себя судьей несогласий существующие между Птолемеем и Клеопатрой, и приказал одному сам, а другой через посольство, явиться к нему.
Птолемей повиновался, уверенный, что сестра не осмелится презреть его гневом, явившись в Александрию.
И Клеопатра не была столь глупа, чтоб пренебрегать опасностью, которой она неизбежно подверглась бы. Египетская стража, охранявшая городские ворота, была предупреждена, что если бы появилась изгнанная царица, то с ней должны были поступить как с бунтовщицей.
И Птолемей бы поквитался извинением, как за убийство Помпея…
Но мы сказали, что Клеопатра имела друзей в самом городе, среди которых одним из самых преданных был всадник, по имени Аполлодор.
Однажды, ссылаясь на необходимость покупок, Аполлодор отправился в Ракотис, откуда возвратился вечером, неся на плечах превосходный ковер.
Столь прекрасный, что он объявил желание предложить его Римскому полководцу,– великому любителю хороших вещей.
Ковер для Юлия Цезаря! Египетские солдаты, стоявшие па страже у ворот Ракотиса, не имели и тени мысли остановить Аполлодора с его ношей.
Скажем, между прочим, что этот Аполлодор был чем-то вроде гиганта-Атласа, с плечами способными, подобно плечам его образца, поднять весь свет.
И он нес также целый мир, закутанный в ковёр. Mиp под формой женщины.
То была Клеопатра.
Было поздно; Цезарь готовился лечь спать, когда один из его отпущенников подал ему папирус, содержаний следующие слова на латинском языке:
«Ты звал меня, чтоб воздать мне справедливость. Я здесь».
Позади отпущенника в комнату диктатора вошел Аполлодор, и положил перед ним свою ношу, которую поспешил развернуть.
Была пора; Клеопатра задыхалась под тяжелыми складкам шерстяной материи. Ея. члены, онемевшие от слишком долгого бездействия, были неподвижны.
Лице её было покрыто, бледностью.
Цезарь преклонил пред ней колена и воскликнул:
– Боги! как она прекрасна! – она полуоткрыла, истомленные глаза, но лицу её промелькнула улыбка.
«Как она прекрасна!» Диктатор употребил самое лучшее средство, чтоб привести ее в чувство.
Если верить историкам того времени,– Плутарху, Аппиану Александрийскому и Диону Kaccию,– то Клеопатра (чтобы ни говорил Цезарь) не обладала необыкновенной красотой.
Но за недостатком правильности черт, она имела прелесть, грацию, ум… При том же она была очень ученой, она говорила на многих языках, и особенно обладала
