style="font-size:15px;"> – Муж, моя Жанна, имеет право присутствовать при ночном туалете своей жены,
– Муж – это возможно. Но вы дали мне обещание остаться моим отцом столько времени, сколько я пожелаю.
Феррон нахмурился. Он не рассчитывал, чтобы ему напомнили так скоро о его обещании. Однако он встал.
– Пусть так! – ответил он. – Я вас оставляю. Но отцу позволительно поцеловать своего ребенка.
Она подставила ему лоб.
– О. Жанна, Жанна! – прошептал он. И в то же время, прижав ее к своей груди, своими жадными губами он отыскивал губы молодой девушки… Но она с силой оттолкнула его.
– Ах! – вскричала она.– Не заставьте меня уже раскаиваться в том, что я согласилась выйти за вас замуж…
Феррон с минуту мрачно смотрел на свою жену. На молодом лице женщины выразилось все внутреннее чувство, и это чувство было не что иное, как отвращение. Несчастный бежал в свою комнату, где целую ночь чей то голос повторял ему: «Она не полюбит тебя никогда. Ужас со временем проходит но отвращение никогда! никогда!»
Но кто склонится даже перед доказательством если это доказательство находится в противоречии с его желаниями? На другой день адвокат говорил самому себе: «я буду так добр к ней, что заставлю ее полюбить меня.»
Мэтр Феррон опять-таки обманывался. Сердце не покоряется благодеяниями. Любовь – маленький, неблагодарный божок, который двадцать девять раз из тридцати повернется спиной к тому, кто посвятил свое золото и кровь для равнодушного эгоиста. Жанна наружно выказывала благодарность к своему мужу, но в сущности не питала к нему ничего. Когда через месяц терпения и преданности, Феррон умолял свою жену наградить его нежностью, она оттолкнула его.
Это было уже слишком; на этот раз мужчина возмутился.
Был тоже вечер, в той же самой комнате, в которой он в первую ночь брака пробовал умолять ее, Феррон сказал жене:
– Я люблю тебя, Жанна, больше чем когда либо: хочешь любить меня?
– Как отца, – всегда, отвечала она.
– А! как отца! – повторил он. – Слушай же Жанна: я устал повиноваться… я приказываю в свою очередь… Ты все хочешь обращаться со мной, как с отцом… Здесь нет отца…. здесь любовник… здесь муж… Сегодня, ночью, ты будешь вся принадлежать мне…
Говоря таким образом, с наполненными кровью глазами, со свистящим дыханием, он готовился броситься на Жанну.
Она быстро наклонилась, и подняв юбку, выхватила из-за своего пояса стилет который она носила как все дамы и даже испанские крестьянки того времени. Потом, открывая свою грудь, она сказала:
– Вы возьмете меня, только мертвую. Потому что, клянусь вам душой матери, от которой я получила этот кинжал в наследство, если вы сделаете ещё шаг, я убью себя!..
Феррон сделал три шага… только назад.
– Ах, так ты очень меня ненавидишь! – простонал он.
– Нет! – возразила она, – я вас не ненавижу. Напротив, я питаю к вам глубокую дружбу… Но то, чего вы хотите… это сильнее меня… мысль принадлежать вам – меня ужасает! Мне
