у меня есть рабы?
– Нет.
– Разве хоть один день своей жизни я провел в праздности?
– Нет.
– Но почему тогда ты спрашиваешь?
– Потому что я замечаю, что ты иногда презрительно смотришь на людей. Но если твое положение высоко, это не значит, что нужно смотреть на людей свысока. Запомни это.
Я обещал запомнить, хотя, повторюсь, по сути ее слова прошли мимо меня. Я весь отдавался самосовершенствованию – какое мне дело до других? То есть они ведь тоже могут совершенствоваться, а если не могут, значит, пусть будут настойчивее. Даже их гипотетические страдания и неустроенность их жизни я был склонен приписывать преимущественно лени. В общем, они сами виноваты. И уж, конечно, не я виноват. Я не виноват, что счастлив – свое счастье я честно покупаю ежедневным трудом совершенствования своих способностей. И уж, конечно, я бы не смог совершенствоваться, если бы должен был ежедневно по многу часов стоять в очереди за сметаной. Сметана! Нельзя, что ли, без сметаны обойтись? Остолопы! Как видите, в итоге я возвращался к исходной позиции.
Правда и тут мать заронила некоторые сомнения относительно моей схемы триумфального самосовершенствования; в одном из наших разговоров она указала на различие между самосовершенствованием и стремлением к совершенству:
– Мам, а чем стремление к совершенству отличается от самосовершенствования?
– О, это не так трудно объяснить, хотя и не очень просто уяснить. Я расскажу тебе одну историю, из которой всё должно стать ясным.
История о совершенной скульптуре
Жил на свете скульптор, отличающийся поразительно-рельефной красотой, так что и звали его не иначе как Бьюти. Под стать ему были и его скульптуры – всё красавицы и красавцы, но ни одна из его скульптур не могла даже и близко приблизиться к настоящей Красоте, воплощаемой самим Бьюти. Однажды друг скульптора сказал ему:
– Возьми в натурщики самого себя, и я уверен, что ты изваяешь величайшую скульптуру в мире.
Совет показался скульптору дельным, и он решил превратиться в натурщика для самого себя. Он с энтузиазмом принялся за новую работу, но вскоре заметил, что кожу его покрыла какая-то противная, без конца зудящая сыпь. Ну, сыпь и сыпь. Он отложил стек в сторону, прошел курс лечения, сыпь и прошла. Бьюти снова взялся за работу – работа шла хорошо, так что уже начали просматриваться и контуры будущей прекрасной скульптуры, но тут он вдруг совершенно случайно угодил в уличную драку, которая сложилась для него крайне неудачно, так что его прекрасное лицо покрылось сплошь синяками и ссадинами. Бьюти очень переживал и опять какое-то время не работал, а лишь с сожалением рассматривал в зеркале свое изуродованное лицо. Но скоро раны зажили, и он снова взялся за работу. Скульптура становилась всё прекраснее, но тут он снова подвергся нашествию непонятной кожной болезни, а потом, возвращаясь от врача, снова
