Авонделла Рейнальдо по прозвищу Повелитель Рифм уже месяца полтора как числился пропавшим без вести, менестрели слонялись без дела и не могли дождаться новых песен. Тогда принцесса Шиповничек созвала их и поведала новую сенсационную сплетню. По версии принцессы, Лиам ворвался к ней в покои и стал, словно помешанный, жаловаться, что с тех пор, как он поцеловал ее, на губах у него остался мерзкий вкус. И сообщил ей, что не сможет жить в Авонделле, потому что все авонделльцы воняют гнилой картошкой. Потом плюнул в принцессин стакан с молоком, сорвал со стены ее портрет и по пути на улицу оттоптал ноги всем слугам.
– Отличный материал, ваше высочество, – сказал один из менестрелей. – Только песни из этого не сделаешь. Разве что монолог.
– Ну так не пойте, а декламируйте, – ответила Шиповничек. – Людям нужны новости, вот и расскажите им новости.
Так оно и вышло. Стоило сплетне распространиться, как жители Авонделла отказались дать Лиаму даже ничтожную возможность оправдаться. А просто бомбардировали его гнусными оскорблениями и пищевыми продуктами.
– Если бы не я, вы бы до сих пор спали! – пробурчал Лиам, когда от его щеки отскочила виноградная гроздь.
– Несказанный наглец! – крикнула какая-то женщина.
– Негодяй! – прошипела другая.
– Знали бы вы, что у вас за принцесса… – вполголоса проговорил Лиам.
– Чудовище! – присоединилась к общему хору разгневанная учительница. – Вон из нашего королевства!
Рис. 14. ГЛУПОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
– Да я, собственно, и не собираюсь задерживаться, – ответил Лиам. Он пришпорил коня, чтобы поскорее миновать толпу, однако не успел увернуться от миски пшенной каши. Да, быстро это не уляжется, подумал Лиам. Ему в жизни не было так одиноко. По правде говоря, история с принцессой Шиповничек ужасно его огорчила. Брак был по расчету, и принц, конечно, не питал иллюзий и не рассчитывал, что Шиповничек окажется для него идеальной парой. Однако он надеялся, что, по крайней мере, сможет находиться с ней в одной комнате.
Все-таки по натуре Лиам был романтик. С детства он мечтал, как вскружит голову какой-нибудь красавице. Только будущая невеста представала в его мечтах несколько иначе – девушкой самозабвенно храброй, похожей на него самого. Она была находчива и сообразительна, как Рапунцель из баллады, дерзка и отважна, как Золушка. И уж точно ничем не напоминала принцессу Шиповничек. А теперь эти фантазии остались в прошлом – как и те дни, когда Лиаму воздавали геройские почести. Вот он и рысил вперед, чтобы оказаться как можно дальше от «своего» народа.
Добравшись до границы Сильварии, Лиам вздохнул с облегчением, и не только потому, что оскорбительные выпады остались позади, но и потому, что пейзажи были просто с ума сойти какие очаровательные. В буйной зелени резвились бурундучки и енотики, в ветвях дубов и вязов самого добродушного вида
