.

      – Ты будешь в нем работать. Это элитный клуб. Хорошие клиенты. Высший уровень безопасности. Никто тебя не сможет обидеть. Мы – одна большая семья, где все друг о друге заботятся. Вот так вот. – Он опустил взгляд на сложенные на коленях ладони и покивал. – Именно так все и есть.

      – И надолго?

      – В каком смысле – надолго?

      – Надолго ли мне придется там остаться?

      Он посмотрел на нее с деловитым видом:

      – Считай, что на год. Может быть, немного меньше или немного больше. Кроме двадцати тысяч, которые ты мне должна, будут текущие расходы на жизнь. Бесплатно ничего не бывает. Ты понимаешь? – Он указал пальцем на блокнотик в ее руке. – Тщательно веди учет, чтобы знать, когда мы будем в расчете. А там посмотрим, как нам быть дальше. Поверь мне, Маша, я хочу только помочь тебе. Заработать на хорошую жизнь. Добиться свободы.

      Он встал и протянул ей руку для прощания. Ей это было как-то дико, но в конце концов она ее пожала. Рука была жесткая и жилистая. Маша проводила его глазами. За дверью его ожидал молодой парень. Один из ребят Славроса. Типичный югославский гангстер: бритая голова, черная кожаная куртка и армейские сапоги. Дверь закрылась, замок защелкнулся. Что бы тут ни говорил Славрос, как бы он ни изображал то, что происходило, она была здесь такой же пленницей, как в той жуткой мастерской. Маша сжалась на кровати в комочек, легла, подобрав коленки, и расплакалась.

      11

      F-5. Кнопка на старом «Вурлитцере» перед глазами Томаса засветилась. Дэрил еще не допел последнюю строфу песни, а Томас уже держал в руке вынутый из кармана пятак. Томас был так пьян, что не рассчитал расстояние до щели, в которую нужно было опустить монету, и та выпала у него из пальцев и покатилась по полу. Он покачнулся и оперся на автомат, наклонился, чтобы найти выпавшую монету. Наконец она нашлась.

      – Честное слово, Ворон, если ты еще раз поставишь эту песню, я навсегда удалю ее из списка!

      Томас обернулся к барной стойке на голос Йонсона, который был занят тем, что убирал на полку пивные бокалы.

      – Что ты сказал? – пробубнил Томас.

      – По-моему, я доходчиво объяснил, так что даже тебе должно быть понятно.

      Томас взмахнул руками, едва не потеряв равновесия:

      – Черт возьми! По-моему, тут кроме нас с тобой никого нет.

      – Правильно. И я не желаю больше слушать одно и то же. Поставь что-нибудь другое или иди домой.

      – Я только хотел придать заведению больше шика.

      – Для начала хорошо бы помыться.

      Томас снова выронил пятак. Он проводил монету взглядом, но решил не подбирать, а поплелся назад к своему стулу перед стойкой.

      – Дай мне обычную пару!

      Йонсон обернулся к полке за бутылкой «Джим Бима»:

      – Последний заход. Comprende?[12]

      – Ты скоро заговоришь совсем как Эдуардо!