промямлила, что кушать подано. Кажется, ее никто не услышал, кроме Песцова. Вот он встрепенулся и бодро предложил:
– Дамы, а не отужинать ли нам для начала? Кто же разговаривает о столь серьезных вещах на пустой желудок?
От горки он предусмотрительно не отходил, поэтому внимание привлек только к своему предложению.
– Действительно. – Мисс Мэннинг подскочила куда быстрее, чем это было положено по ее статусу. – Мы же собирались ужинать, не так ли, миссис Соболева?
– Одно другому не мешает, – оптимистично ответила та. – Но вы правы, с моей стороны верх негостеприимства просить об услуге, когда я вас даже не пригласила к столу. Пойдемте же, мисс Мэннинг.
Мы с Песцовым обошлись без приглашения. Я прекрасно понимала, что Соболева все равно почти сразу пошлет за переводчиком: не общаться же ей с мисс Мэннинг одними жестами, чтобы донести свою просьбу? Песцов же не менее прекрасно понимал, что не пойди он сам – Соболева обойдется без его компании и не накормит ужином. Фарфоровые фигурки, которые он закрывал своим увесистым пушистокостным телом, были хороши, но не настолько, чтобы на них любоваться часами.
Я опасалась, что поесть не удастся, слишком плотно Соболева взяла в оборот певицу в гостиной. Если постоянно переводить разговоры, в рот, конечно, можно что-то положить, но прожевать и проглотить будет сложно, да и речь при этом окажется невнятной. А платят мне, увы, не за то, чтобы я вовремя ела, пусть питание и входит в договор. Но Соболева оказалась чрезвычайно молчаливой во время еды, весьма обильной и содержащей много разнообразного и вкусного мяса. Хозяйку даже не заинтересовали короткие фразы, которыми перебрасывались мисс Мэннинг и Песцов. Впрочем, я все равно не стала бы их переводить: слишком личный подтекст там чувствовался, а источником сплетни еще и здесь я не собиралась становиться. Хватит того, что испортила репутацию Песцову в Ильинске. Причем интересно так испортила, краем захватив свою.
Наконец дело дошло до десерта, в качестве украшения которого выступило бланманже, оказавшееся, несмотря на красивое загадочное название, обычным молочным желе, в которое пожалели положить даже сахару в достаточном количестве. Соболеву оно тоже не вдохновило, она вяло поковыряла ложечкой, цапнула из вазы цукат из груши, ненадолго застряла в нем зубами и брезгливо отложила. Мисс Мэннинг решила не рисковать и ограничилась одним бланманже. Песцов же, поначалу аппетитно захрустевший печеньем, продолжил жевать его уже не с таким энтузиазмом, а надкушенное и вовсе положил на тарелку, явно не собираясь доедать. Уверена: если бы не воспитание, выплюнул бы Песцов пожеванное на тарелку и рот вытер бы. А так давился, но жевал и даже мужественно проглотил. Проверять, насколько велико его мужество, я не решилась и пила чай безо всяких добавок. Похоже, сладкое в этом доме уважали куда меньше мяса.
– Дмитрий Валерьевич, берите конфекты, – предложила Соболева. – Туровские. Трех видов. «Утиные носы», «Раковые шейки», «Гусиные лапки». И мисс Мэннинг предложите.
Песцов
