несколько минут, мы уже выходим из дома. Наш путь лежит на запад, в сторону устья Тятиной…
Мы торопливо шагаем по колеям нашей, уже заросшей зелёной травкой, дороги…
После речки, быстро проходим пять километров по побережью океана. Вот впереди и обширные, бамбуковые пустоши устья Саратовской. Надо осмотреться вокруг. И я поднимаю к глазам бинокль…
На прошлогодней былине борщевика бойко раскачивается мелкая, чёрно-белая птичка, с чисто-чёрной головкой и ярким, охристым горлышком.
– Чекан черноголовый! – улыбаюсь я и протягиваю бинокль Сергею, – На, глянь! А я, пока, запишу.
– Ну! – соглашается Казанцев, глядя в бинокль, – Чекан! Первая встреча в этом году. Обязаны отметить в Календаре природы заповедника.
Мы сворачиваем от побережья вправо, на тропу, ведущую через бамбуковые пустоши, к далёкому хвойному лесу. Там – лесная опушка Саратовского кордона…
На кордоне никого нет. Наскоро хлебнув холодного чая за кухонным столом, мы торопливо выходим на высокое крыльцо – нам нужно скорее в лес, день занимается, очень уж солнечный…
С поляны кордона мы не сваливаем в пойму. По твёрдому насту, мы шагаем вверх по речной долине, по просторам надпойменной террасы Саратовской. Мы стремимся отыскать свободное от деревьев место, откуда будет удобно осмотреть в бинокль, весь длиннющий западный борт речки. Этот склон имеет юго-восточную экспозицию, поэтому – он самым первым освобождается от снега. Уже сейчас, когда равнинные ельники и ивняки речных поем, ещё под завязку забиты мощным слоем снега, просторы этого склона темнеют обширными проталинами…
Метров через четыреста от кордона, мы выходим на медвежий след.
– Какой след! – я пристально разглядываю ледяные отпечатки медвежьих лап, – Вчера прошёл, под вечер.
– Почему? – вопросительно поднимает свои брови, Казанцев.
– Смотри! Сейчас одиннадцать часов, мы стоим на твёрдом насте. А, он – давил мокрый, подтаявший за день, снег. Проваливался в него на семь сантиметров… Смотри, как он пальцы расширял, чтобы глубже не проваливаться! Значит – шёл по размягчённому за день насту, под вечер… А, за ночь, эти следы замёрзли. И теперь – они такие ледяные.
– Логично, – соглашается Казанцев и кивает по ходу движения зверя, – Смотри! Он напрямую режет речную долину, в направлении западного борта!
– Ну. На проталины борта пошёл, – соглашаюсь я.
– Понятно, что на проталины! – отмахивается нетерпеливый Казанцев, – Я спрашиваю – откуда он, стоя здесь, посреди сплошных снегов, знает, что там, в двух километрах, уже есть проталины?! Ладно, мы! Мы – в бинокль, их видим, а он?
– Я думаю, что он, о проталинах, просто знает. Это – его участок. Он знает, где на его участке, нужно искать первый корм по весне. Он всю свою жизнь здесь живёт.
Медвежий след тянется прямиком в широченную, забитую снегами речную долину Саратовской. Я вынимаю из кармана, свою рулетку…
