немного расставив ноги, в равновесии сам с собой, как на мостике корабля, всегда готовый выполнить приказ капитана или старпома Шарва. В том, что он принес еду, не было ничего особенного. Индийские офицеры в большинстве своем вежливы, а уж к женщинам на корабле они относятся и вовсе снисходительно, точнее сказать – как джентльмены. Он рассказывал о том, что происходит на мостике.
– Much ado about nothing (много шума из ничего). Твой Круг кричит там громче всех, – потом он подошел ближе и сказал: – но это все ерунда, уже много раз стреляли. Главное – это то, что офицеры приглашают переводчиков посидеть в субботу в Ирландском пабе. Ты придешь?
Лиза не успела ответить. Объявили готовность, и сразу в пост стал набиваться народ. Вернулся Круг, коммандер Ачари снова прошелся по Лизиным ногам и уселся поближе к экранам на привинченный к полу табурет. Наступило томительное ожидание.
– У вас там, на мостике, есть информация? – допытывался Круг по связи, – свяжитесь с базой, может он обедать улетел, а мы тут напрасно ждем. Пришлите нам кого-нибудь, пусть доложит обстановку. Я однажды час прождал, а он улетел, пообедал и вернулся.
Лиза перевела индийцам:
– Ждем целеуказания. Господин Круг просит, чтобы кого-нибудь прислали с мостика, кто может доложить ситуацию.
В посту повисло напряженное ожидание. В открытую дверь заглядывали любопытные, шумела вентиляция, которая с трудом справлялась со своей задачей. Напряжение разрядил шум в тамбуре – кто-то жестко приземлился, спустившись по пристенной лестнице с верхней палубы. Это был индийский боцман. Лиза поморщилась. Он был староват, глуховат, заикался и картавил. Но его уважали, в Индии принято уважать старших. Ему сразу уступили место поближе к мониторам. Все взгляды обратились к боцману, его приняли за посыльного с мостика. Боцман огляделся и попытался что-то сказать, но издаваемые им звуки ни во что не складывались; он с трудом выдавил из себя что-то типа ла-ла-лат.
– Как вы его понимаете? – тихо спросила Лиза стоящего рядом матроса.
– Представьте, у нас его тоже никто не понимает, у него есть заместитель, который все переводит.
Русские офицеры нетерпеливо сверлили Лизу взглядом; она старалась вслушаться, но по-прежнему ничего членораздельного не могла уловить, а боцман все твердил: «Ла-ла-лат», – показывая пальцем наверх. И вдруг кому-то послышалось «лайт».
– Свет, – сказала Лиза.
И тут все решили, что боцман имеет в виду светящуюся точку на экране, и снова бросились к мониторам. Но на экранах ничего не было. Все взгляды снова обратились к Лизе. И тут, умильно улыбаясь, заговорил матрос.
– Боцман хочет спросить, как по-русски называется потолочный свет, лампочка.
Лиза повторила вслед за ним. Все на миг забыли про цель, хотя, может, и не все, а только два русских офицера. Один из них встряхнул головой, сморгнул, словно пробуждаясь от кошмарного сна, и заорал, покраснев как рак, от духоты и возмущения:
– Скажи
