со ступеней следом, подождала плетущуюся на своей волне забавно-пританцовывающей походкой Ниру и рассмеялась:
– Только не говори такого бабуле. Иначе она тебе так покроет бранью, что говорить с ней потом не захочется.
Рая пожала плечами:
– Мне и без этого не хочется.
Все смущенно поджались. Кроме очнувшейся Ниры:
– Хреновая из тебя дочь, – очень плохие слова.
Я дернула её за рукав.
– Не согласна? – повернулась она ко мне, – они друг друга стоят, знаешь ли! Я бы ещё поняла, если бы такая ситуация была у висталок – у нас с дочерями хороших отношений не может быть, но Хакгардихи то чего не поделили? Сиди себе спокойно – люльку качай.
Маман скривилась.
– Она мне не мать, – только и произнесла.
– Совет Танатоса забрал её ещё до рождения, – выдохнула я, – я видение видела. Может она и не стала бы тебя оставлять и так… относиться, если бы тебя Александр не отобрал.
На меня махнули рукой, не принимая всего сказанного, и поравнялись с Алисой.
– Малышка не капризничает? – спросила она у неё.
– Ты ей тоже теперь не люба, – добавила Нирраллин мне, – холодная, как… демоница. Что толку, что красивая?
На душе стало тяжело.
– Я выгляжу так же? – не сдержалась.
Девушка пожала плечами.
– У тебя же детей пока нет, – не смотря на меня, – есть такая байка, – начала она, – вернее была, когда все ваши ещё правили, что только обращённые демоницы любят своих детей, – она остановилась, плюхнулась на синюю травку и вильнула хвостом над макушкой, – вообще всех детей. Помнишь, я называла тебе имя прошлой Владычицы? – взгляд на меня, – Анастасия Хакгард. Мы её всем Ковеном называли мамой. Единственная обращённая на тот момент. У неё, вроде, родных детей не было никогда, но мы… для нас она была даже лучше старших из того поколения, которое нас учило, – она опустила голову, – тогда я сама уже была не ребенком, но всё равно ощущала себя рядом с ней… не такой. Я и Элла. Знаешь, иногда думаю и… останься я тогда в монастыре и согласись я на место в Ковене, то… может, и она осталась бы дома? И ничего бы не случилось. Она была бы жива.
– Такова воля Цикла, – села рядом с ней Алиса, – он дал ей жизнь. А значит и его воля забрать её тогда, когда нужно, – её рука заправила прядь тёмных волос Ниры ей за ухо, – не грусти об этом – Ариэлла сама понимала, что на всё воля Бога. И ты сама это знаешь.
– Звучит одновременно как оправдание того, кто с ней это сделал, и как отказ от какой-либо борьбы, – не стала слушать продолжение я.
Мама в этот момент переводила глаза с меня на Алису.
– Никто не оправдывает злодеяния, Лесси, – скрестила руки на груди вторая висталка, – всем воздастся. По тому, что он совершил на протяжении всей жизни. Пустота никого не прощает. И не жалеет.
Я была не согласна. Но промолчала.
– Ариэлла – это мать Тини? –
