Просто потому что может, хочет и думает, что так и должно быть. За весь полет ни разу не задал ни одного неудобного вопроса, хотя возможностей было предостаточно. Судя по всему, мужчина прекрасно понимает, что я сейчас чувствую. И это не даёт покоя мне.
– Диана?
– А?
– Все нормально? – слегка улыбается, но глаза по-прежнему полны тревоги.
– Да-да… Не переживай. Просто… Я задумалась над твоими словами.
Отворачиваюсь, чтобы не смущаться. Не привыкла лезть в чужую жизнь.
– Спрашивай. Только на меня посмотри, – взгляд обратно возвращаю. Как ему удается все так просто и непринужденно? А затем он подбадривает: – давай, я не кусаюсь.
– У тебя произошло что-то серьезное? Судя по… ммм… твоим последним высказываниям…
– Да, – отрывисто рассекает пространство. – Это перевернуло мою жизнь.
– Может, расскажешь?
Красивый он мужчина. Статный, добрый, отзывчивый. Но не мой. Раненое сердце и так захлёбывается в крови от собственной скорби, но не пропустить через себя его боль я просто не могу. Вместе с ним тоскую. Горю и мучаюсь, когда вижу, что пытается улыбаться, а глаза рвут все границы спокойствия и напускного равнодушия. Трясет его. До сих пор мучительно бьёт, как и меня.
– Тебе достаточно того, что происходит в твоей жизни, Диана. Когда все наладится, может и поговорим.
– Я не знаю, как все может наладится, – хмыкаю через силу. – На самом деле, и сейчас нормально.
– А будет хорошо. Я знаю. Мы приехали.
Огромный зонт, спасающий от проливного нескончаемого дождя, широкие двери, шикарное здание и большой холл. Люди, одетые с иголочки. Мэтью, о чем-то толкующий с портье. Лифт, уносящий на вершину. Узкий коридор, ещё одна дверь и, наконец, моя квартира.
Здесь просторно, красиво и дорого. Непомерно дорого. С неприкрытым осуждением сверлю взглядом мужчину, вносящего следом мои вещи. Харрингтон только лениво пожимает плечами, тормозит чемодан у стены и сам же спиной на нее откидывается.
– Зачем? – одно слово, но тяжелым грузом легло между нами.
– Моя квартира этажом выше. Хочу, чтобы ты была под присмотром, умница. И не спорь.
Складываю руки на груди. Сопротивляюсь сердцем, но умом понимаю, что так правильно. Что мне нужна помощь. Что у меня внутри растет ребенок. Поэтому нехотя соглашаюсь.
– Спасибо, – шепчу задушенно, – я отдам. Понимаю, что никогда с тобой не смогу рассчитаться за все, что ты сделал. Но сколько получится – все отдам. Правда… Спасибо, Мэт. Я не знаю, что бы делала без тебя…
Пара широких шагов, и крепкие руки снова на моих предплечьях. Серые глаза удивлённо пробегают по застарелым шрамам, которые обнажил закатавшийся рукав пальто и свитера. Лихорадочно одергиваю ткань, но Мэтью не отпускает.
– Думаю, что ты расскажешь мне не меньше, когда нам придется излить друг другу душу.
И больше ни слова. Ни расспросов, ни привычного обвинения и непонимания.
