волнение, отчего кусок не лез ей в горло. Тем временем бабушка потчевала гостя, дядя расспрашивал его о Русильоне, а сам Бертран охотно ел, пил и отвечал на задаваемые вопросы.
«Когда же он заговорит о своем предложении», – нетерпеливо подумала девушка.
Тут же, словно в ответ на ее призыв, гость обратился к Жаветте и брату Тибо:
– Я прошу вас отдать мне Азалию в жены.
Азалия вскрикнула и смахнула со стола глиняный горшок, разбившийся на мелкие кусочки, а Жаветта, всплеснув руками, замерла на месте. Лишь брат Тибо остался спокойным.
– Не сомневаюсь, что мессир Бертран хорошо обдумал свое предложение, – проговорил монах.
– Я всегда все обдумываю, – коротко и сухо ответил гость.
Жаветта обрела наконец дар речи:
– Но мессир Бертран едва знаком с моей внучкой…
Прервавшись, она жалобно посмотрела на гостя. На его лице не дрогнул ни один мускул.
– Мой жизненный опыт сразу подсказал мне, что Азалия – достойная во всех отношениях девица.
– Моя внучка готовится к постригу, – настаивала на своем Жаветта. – Если она откажется стать Христовой невестой, это обидит матушку Юдифь.
– А может и не обидит, – неожиданно возразил ей сын. – За нашей девочкой не такой богатый вклад, чтобы о нем, прости меня Господь, жалеть.
– Да, мы мало что можем дать за Азалией, – со вздохом согласилась Жаветта.
– Я возьму ее с любым приданым и даже ни с чем, – уверенно заявил Бертран.
Брат Тибо с сомнением покачал головой.
– В наше время, как это не прискорбно, алчность слишком часто порабощает людские души, а бескорыстие, да простит меня Бог, такая редкость, что вызывает недоверие. Мессир Бертран уже далеко не в том возрасте, когда теряют голову из-за одной только красоты девицы.
Мать посмотрела на него с укоризной, и он извиняющимся тоном добавил:
– Я просто беспокоюсь за племянницу.
– Не так уж я и бескорыстен, – ответил с усмешкой Бертран. – Только корысть корысти рознь. Мой первый брак был по расчету: родители девушки давали за ней хорошее приданое. Признаюсь, я тогда особенно не приглядывался к своей невесте Аве: она была довольно мила лицом, и мне этого вроде бы хватало. А в результате мне досталась жена с таким вздорным нравом, что, когда через пять лет она скончалась, ее смерть, прости, Господи, не вызвала у меня печали. После похорон Авы, царство ей небесное, я твердо решил жениться в следующий раз только, если найду девицу скромную и послушную; добро, если она будет еще и красивой, а богатства ей вовсе не обязательно, ибо не существует женщин со всеми возможными достоинствами.
– Это мудрое решение, мессир Бертран, – похвалил гостя монах.
– В этом я сам убедился, сочетавшись браком с Летгардой – дамой кроткой и благочестивой. Ее ничтожное приданое не помешало нам прожить в согласии три года; жаль только, что она
