который стоит над стенкой. Я опускаю ее и сажусь рядом. И сразу же угадываю ее тонкие пальцы, которыми она находит ремень брюк.
– Да, Яна, – я устало киваю и сам удивляюсь насколько безжизненно вдруг звучит мой голос, – отсоси мне, именно.
Она игнорирует мой театральный тон и решает, что я серьезно. Мне приходится сжимать ее плечи, чтобы она уже прекратила и оставила язычок в покое. Но я банально не рассчитываю силу, вновь прорезавшееся раздражение, которое душной волной захлестывает разум, стирает к черту осторожность и я сдавливаю Яну слишком сильно. До боли, я вижу, как она кривится и закусывает нижнюю губу, чтобы не издать лишнего звука.
Я убираю руки, усадив ее себе на колени. Лицом к себе, пытаясь поймать ее взгляд. Отсвет уличный фонарей чертит неуверенную тропу по полу и расходился мягким светом. Если не набрести на доверие в полутемной комнате, то уже нигде.
– Остановись, – я сжимаю ее ладонь, которая так и осталась на моем ремне.
– Не встает?
– Напротив, – я повторяя ее наглую и насквозь фальшивую улыбочку, – уже ненавижу эти тесные джинсы.
Я замечаю, что ее челка сбилась наверх. И осторожным прикосновением приглаживаю шелковые волосы.
– Чего ты так боишься? – я говорю тише. – Чего?
Все-таки она безумно красива. Безупречна. Или это все тот же голод нашептывает? Ее большие глубокие глаза дурманят, им идет даже сомнение или злоба. Яна умеет смотреть одновременно с вызовом и затравленно. Будто пугается и тут же напоминает себе, что сильная.
– Здесь только я, – я вкладываю свои ладони в ее. – Нет никаких угроз, брата…
– У тебя оружие.
Да. Я вспоминаю о стволе, заправленном за ремень.
– Умеешь стрелять?
Ей не нравится мой вопрос.
– В теории.
– Всё теория до первого погибшего, – говорю я, не подумав.
Потом вытаскиваю оружие, нащупав рукоять правой рукой.
– Я чаще и чаще достаю его, чтобы напугать или успокоить, – меня вдруг тянет на признание и я говорю Яне то, что не произносил даже в мыслях. – И рано или поздно выстрелю.
Звучит дерьмовым приговором. Я кривлюсь от собственных слов, но отвлекаюсь и достаю обойму. Швыряю ее в другой конец комнаты, и, судя по звуку, попадаю в полку.
– Там еще один, – напоминает Яна.
Я извлекаю досланный патрон и отдаю его ей.
– Что еще?
– Нож?
– Нет, я ничего больше не ношу с собой, – я качаю головой и хлопаю по пустым карманам рубашки. – Руки, к сожалению, не отстегиваются.
Бесполезно. Она не смягчает взгляд и не улыбается на шутку.
– Ты все-таки притихла.
– Я жду.
– Чего?
– Когда ты наболтаешься.
– Я же вижу, элитка. Ты даже дышишь по-другому, спокойно, размеренно.
Я правда чувствую перемену, на другом уровне… Хотя перед глазами тот же надежный кокон, в котором
