для парфюмерии, что привело к упадку французского производства. Эту реальность уроженцу Прованса принять тяжело:
– Я регулярно нюхаю болгарскую продукцию, но в большинстве случаев она плоская, с примесью плесени, это почти рокфор. Лаванда, которую ты дал мне понюхать сегодня, достоверная и благородная. Откуда твой образец?
И я ему рассказал, как производители лаванды в Провансе хотят во что бы то ни стало спасти французскую лаванду, которой угрожают более дешевые иностранные конкурентки. Я познакомился с Жеромом, который в течение трех лет выращивает новый гибрид. Полный надежды, Жером спросил меня, могу ли я представить его образцы нашим парфюмерам. Фабрис пришел в восторг:
– Гениально, я обязательно хочу это увидеть.
Все мгновенно решилось: мы отправимся на юг по направлению к Маноску, оттуда поднимемся посмотреть поля Жерома. На стеллажах рядом с фотографиями его успехов Фабрис поставил несколько старых снимков сбора жасмина, туберозы и роз в Грассе. А еще фото старого перегонного аппарата на тележке. Фабрис, сын парфюмера, чувствует себя здесь как дома. В Париже Фабрис как будто в изгнании.
Для меня, внука жительницы Прованса, поездка в Маноск – это прежде всего новое погружение в детские воспоминания, когда я проводил каникулы на юге в доме, где все шкафы пахли лавандой.
Моя бабушка в начале века прожила несколько лет в этом аромате, пока училась в Дине. Когда она рассказывала об этом, к ней возвращался местный акцент. Она говорила о лаванде как о ветках оливы или засахаренных фруктах на Пасху. Перед Первой мировой войной после уроков нравственности школьные учителя просили учеников, чтобы те уговаривали родителей посадить лаванду в их хозяйствах, чтобы семейное дело помогло процветанию всего региона. Разумеется, Маноск – это еще и вселенная великого писателя Жана Жионо. В «Провансе» он пишет, что лаванда высшего сорта растет высоко, в отрогах Монтань-де-Люра. Она – душа Верхнего Прованса. Писатель называет историческим сердцем лаванды бедные земли овец, камней и ветра между Альпами и Провансом. В первые десятилетия XX века весь регион жил лавандой. Это был мир селекции, перегонных аппаратов, рынков в Дине и Маноске, на которых торговали эссенцией. Жионо пишет: «В пору сбора урожая вечера благоухают, краски заката – это земля, устланная срезанными цветами. Примитивные перегонные аппараты, установленные возле водоемов, дышат красным пламенем в ночи».
История лаванды в Провансе еще более древняя. Дикая лаванда всегда росла в этих местах на склонах гор, и семьи пастухов срезали кусты серпом banassiures. Самые ранние из сохранившихся перегонных аппаратов датируются XVII веком. Начиная с 1850 года спрос на лавандовую эссенцию настолько вырос, что кустарные производства по дистилляции начали расширяться и технически оснащаться. На смену маленьким перегонным аппаратам приходит передвижная модель, которая ездит из деревни в деревню, чтобы обработать свежий урожай, собранный крестьянами. Почти на сто лет такие перегонные аппараты
