погладить, и та никла под маленькими ладошками. Не брезговала брать в руки мышей, лягушек. Ей непременно требовалось знать, кто откуда берётся, как растёт, почему так называется. Донимала его расспросами, как из малюсенького орешка вырастает огромный кедр, и почему у него иголки, а не листочки, почему шишки, а не ягодки, откуда семена знают, какими деревьями им прорасти. Яна боготворила природу. Лес называла дедушкой, речку бабушкой, разговаривала с ними. Что поразительно, слышала ответ и нередко пересказывала его, чем повергала взрослых в изумление.
Бруно и сам был готов поклоняться духам земли, воды, всему растущему и живущему. Самую большую и самую красивую, в его представлении, реку Лена любил как женщину. Приходя на берег, опускался на колени, припадал губами к воде и чувствовал, что не пьёт, а целует её.
Когда к ним в экспедицию на практику приехала студентка-третьекурсница Лена, он увидел в совпадении имён перст судьбы и без памяти влюбился в неё. Только вернулись в город после окончания сезона, немедля сыграли свадьбу. Ровно через девять месяцев у них родилась дочь. Назвали её Яной, по имени притока Лены, красивой и своенравной таёжной реки.
Оба геологи, они с пяти лет стали брать с собой дочь в экспедиции. Редкий день девочка не удивляла взрослых сверхъестественным восприятием природы. Например, она никогда не видела грибы, не собирала, не знала, как называются, но безошибочно отделяла съедобные от ядовитых. Однажды принесли в лагерь целое ведро, собрались жарить. Яна вертелась около ведра, прыгала, болтала, вдруг затихла, насупилась.
– Там лежит злой гриб, – указала пальчиком на ведро. – Он хочет нас отравить. Его есть нельзя.
Ради интереса вывалили грибы на полог, перебрали, и каково же было удивление геологов, совсем не безосновательно считающих себя знатоками грибов, когда среди великолепных рыжиков, маслят нашли крохотную поганку, очень похожую на молоденький подосиновик.
Бруно пытался выспросить у дочери, как ей удалось распознать поганку. Ведь та лежала под слоем грибов, может быть, на дне ведра. Наповал был сражён её объяснением.
– Мне дедушка-лес нашептал. А ты разве не слышал?
Взрослые многое не слышали и не видели из того, что было доступно ребёнку. Как-то после долгого перехода они вышли к речке, собрались остановиться на днёвку. Зелёная поляна, берег в зарослях рогоза, рядом сосновый лес. Дрова есть, вода под боком, что ещё надо. Яна закапризничала, ни за что не хотела тут оставаться. Видите ли, бабушка-речка просит уйти с берега, потому что утки выводят здесь утяток, и мешать им нельзя.
Бруно уступил дочери, повёл отряд вниз по реке. Километра через полтора вышли к чистой песчаной косе с горой намытого плавника. Место для лагеря оказалось ещё лучше. Открыто, продувает ветерок, относит мошку. Вытаптывать нечего, мусор после себя легко убрать, и не останется следов.
Недели через две он зашёл на ту поляну,
