аварию в далеко не дружелюбных местах, где обитают племена, с нетерпением ожидающие крушения самолета оккупационной армии, чтобы дать волю своей многовековой ненависти, сидеть и ждать возле разбитой машины – не слишком удачная мысль. У них нет при себе никаких припасов, к тому же сели они в сотне километров от лагеря. Слишком далеко, чтобы преодолеть это расстояние, не имея воды.
Невозможно предугадать, какое решение приведет к гибели, а какое сохранит им жизнь: остаться возле самолета или идти пешком. Не будучи уверен, Мермоз все же предпочитает действовать.
– Пошли, Шиффле.
– А ты хоть знаешь, куда идти?
Ориентироваться можно по солнцу, но неизвестно, как далеко отклонишься от маршрута. А если они начнут двигаться зигзагом, то сотня километров вырастет в несколько раз, но говорить об этом испуганному сапожнику он не собирается.
– Прямо на восток, не сворачивая.
И произносит это настолько уверенно, что Шиффле сразу, с какой-то фанатичной убежденностью, соглашается. Он так нуждается в вере, что, если бы ему сказали, что сейчас за ними явится карета, запряженная в упряжку белых скакунов, править которой будет златовласая красавица в купальном костюме, он бы и в это поверил.
– Пошли!
Жарко, больше сорока, хотя легкий ветерок приносит некоторое облегчение. Вот только ветерок коварен, ведь он еще и сушит. Путники выбирают тропинки, которые ведут в нужном направлении, но по горам. Можно было бы спуститься напрямую, однако на равнине они, как на ладони, станут готовой мишенью для враждебных племен, так что Мермоз предпочитает спуститься в той точке, которая будет на наименьшем от лагеря расстоянии.
В пустыне все резкое, экстремальное, в том числе и ночь: она, как чернильное пятно на промокашке, расползается быстро, и земля с поразительной скоростью остывает. Механик, уставший донельзя, усаживается на камни.
– На отдых один час, – говорит Мермоз.
– Что? А спать разве не будем? Да мы ж помрем от усталости!
– От усталости никто не умирает. А вот если организм израсходует свои запасы воды, тогда мы точно умрем – от жажды. И это будет довольно скоро: два, может, три дня. А идти еще далеко.
Он умеет ориентироваться по звездам, так что, когда выходит луна, они продолжают путь. Шиффле тяжело дышит, но жаловаться не смеет.
– Мермоз…
– Что?
– Хочу тебя кое о чем попросить. Если ты выберешься, а я здесь помру, я бы хотел, чтоб ты мне пообещал, что мои деньги за этот месяц отправят в Нант, родителям. А еще хорошо бы, чтоб ты сам к ним поехал и сказал, что я вспоминал о них, часто вспоминал. Им бы полегче стало.
– Черт возьми, Шиффле. Не каркай, а? Не думай, как помрешь, лучше думай, как спастись. И главное для этого – держать рот на замке, экономить силы и слюну.
– Ладно, но пообещай мне, что выполнишь.
– Идет, приятель, обещаю. А теперь умолкни и шагай.
