глубокое мягкое кресло, где можно дремать.
Герцогиня Курляндская любила думать. Она всегда сама решала – что будет приготовлено на праздничный обед, какие ткани купить на платье и сколько это будет стоить. Часто приходилось размышлять о том – кому из родственников или сильных людей послать письмо, чтобы замолвили перед царем (царицей) словечко за бедную сиротку, сидевшую без денег.
Теперь же предстояла нелегкая задача – обдумать то, что она услышала. Срываться с места и ехать в Москву, поверив невнятному слуху, она, конечно же, не собиралась. Анна, за двадцать лет пребывания в Митаве, бывала в России нечасто, а новости черпала из слухов и сплетен. Но все-таки, собирая слухи, как курочка, – по крохам и по зернышку, – понимала, что разговор о ее приглашении на престол – не досужий вымысел. Конечно, верить Андрею Ивановичу Остерману нельзя. Будет тебе улыбаться в лицо, а за спиной предаст. А кто не врет да не обманывает? Дело-то такое, житейское. Она и сама, грешным делом, могла предать, не испытывая угрызений совести[14].
Остерман, конечно же, много хорошего сделал. На письма откликался, помогал с деньгами (не свои, конечно же, давал, а казенные помогал получать). Токмо был же у него для этого какой-то интерес? Остерман, жук хитрый, запросто так ничего не сделает. А если он сговорился с Лизкой? Решили пропихнуть Лизку в императрицы, а на всякий случай избавиться от соперников. А кто там соперники-то у Лизки-Елизаветы? Сестрица Аннушка померла недавно, а сынок ейный – малой еще. Стало быть, соперницами Елизаветы они станут, дщери Ивана. Обе сестрицы – старшая, Катенька, и младшая, Прасковья, в Москве живут. Ежели что – схватить да в монастырь заточить сложностей нету. А вот ее из Курляндии вытащить гораздо труднее. Это же надо солдат посылать, арестовывать. Тут же куда как проще. Клюнет Аннушка-дурочка на посыл, явится в Москву, а там только ее и ждали. Бац – и будет она, как тетушка Софья или тетка Авдотья, в монастыре свой век доживать. А в монастырь-то ой как не хочется. Мыло на Выксе варить или в Горицах крестиком вышивать? Нет уж.
С другой стороны, Андрей Иванович – лиса хитрая. Мог он, правду узнав, на ушко о том фон Бракелю шепнуть. Сядет герцогиня Курляндская на русский престол – будет за то вице-канцлер сыт и пьян, не сядет – ну так и что ж? Он тут вроде как и ни при чем. А ежели барон Остерман не соврал, то какой ей профит в Москву ехать? Конечно же, русской царицей стать было б неплохо. И деньги не надобно клянчить, словно погорелице, и жизнь можно такую завести, как при маменьке было. Вот только как государством-то править? Это же нужно каждый божий день челобитные читать, с посланниками да своими министрами встречаться да на заседаниях разных сидеть! Придут да спрашивать будут – как то сделать да как это сотворить? А что она отвечать-то станет? А коли и станет, так кажий раз отвечать, дак это ж рехнуться можно! Но тетушка-то, Екатерина, супруга
Так, в 1728 году Анна написала слезную жалобу императору Петру II на своего бывшего любовника Бестужева-Рюмина, обвиняя того в расхищении ее имущества. В результате бывший гофмейстер попал под следствие, а стараниями того же Остермана герцогине было отправлено свыше 10 тысяч рублей в качестве компенсации.
