имевшей мужа. За последние годы сестрица раз пять была в тягости, но разрешалась до срока. Но камергер повел разговор о другом:
– Из Москоу нихт выезда и въезда. Фон Бракель давать два рубль караульный, чтобы его выпустить из город. Верховный тайный зовет не мошет решать – кто исть э-э… кто бутет новый русский царь.
– Так кто будет? – хмыкнула Анна, прекрасно знавшая всех претендентов на русский престол. – Кто-то из семени дядюшки мово, императора покойного. Либо сынок малолетний сестрички Анны, либо Лизка…
Фон Бюрен замотал париком, ровно лошадь гривой.
– Нихт зынок Анны, нихт принцесса Элизабет.
– А кто же тогда? – спросила Анна, пытаясь вспомнить – нет ли еще кого среди ее двоюродников. Может, какой-нить выблядок государев? Мало ли с кем Петр Алексеевич шашни крутил, когда в Голландии да в Англии шлялся. Верно, не одной девке кабацкой подол задрал. Или нашелся в Римской империи бастард невинно убиенного царевича Алексея?
– Фон Бракель иметь зекретный разговор с бароном Остерманом. Хер Остерман зообщил ему, что Тайный зовет иметь намерение предложить престол вам, майн либер фрау!
– Мне? Престол? – опешила правительница. – А на кой он мне, престол-то этот?
От изумления фон Бюрен едва не откусил край бокала. Ладони, не ведавшие перчаток, сжались в кулаки. Камергер засопел, нижняя челюсть отвисла, а лицо стало наливаться красным, словно он без меры выпил пива.
Анна не любила видеть фаворита в таком состоянии. Еще немного, и он начнет орать и брызгать слюной. Правда, на нее самую он еще ни разу голоса не повышал, но приходилось видеть, как Эрнестушка кричит на жену или слуг.
Эрнст Иоганн вовремя взял себя в руки. Видимо, понял, что его любовница – это не Бенигна Готлиб.
– Анна, вам следует хорошенько подумать, прежде чем отказываться, – начал фон Бюрен. – Русский престол – это есть власть, деньги. Императорская корона украсит вашу голову. Подумайте!
– Я подумаю, – непривычно кротко ответила Анна, уставясь в солонку, которую слуги не удосуживались убрать со стола. Переведя взор на Эрнста Иоганна, вздохнула: – Я, друг мой сердечный, не девочка уже. Престол русский мне еще никто не предлагал. Мало ли что на Москве болтают. Помнишь, болтали, что первую жену Петра Алексеевича из монастыря вытащат да на трон посадят? Кто же фон Бракелю правду-то скажет? Кто он такой-то? Дворянишка мелкий, худородный. Никто из сильных людей с ним даже и разговаривать не станет.
– Анна, я же тебе говорил, что фон Бракель имел долгий беседа с вице-канцлером Остерманом…
– Эрнестушка, – перебила герцогиня своего фаворита, чего раньше никогда не позволяла себе. – Остермана, Андрея Иваныча, я с младых ногтей знаю. Еще до того, как он бароном и вице-канцлером стал. Братец его старший нашим учителем был. Частенько он к братцу своему, паразиту
