техника собирается на орбитальных заводах, и это вовсе не земные орбиты. Коконов для гиперсна предусмотрено не было, поэтому две недели полета они провели в блаженном безделье: смотрели старые фильмы, лопали не слишком разнообразую пищу из десублиматора, разговаривали. И Джо частенько вклинивался в их беседы, отключить его было невозможно, а на призывы: «Хорош подслушивать, жестянка!» он не реагировал.
Он был любопытен, или умело делал вид. Расспрашивал. И Гена часами рассказывал, как они гоняются за чертовым геном летальности, то с метилированием, то с ацетилированием, про генные каскады, паттерны, маркеры и экспрессию. Джо сопоставлял, анализировал, и уже через неделю Гена поймал себя на мысли, что их беседа вышла на вполне профессиональный уровень. «Я обсуждаю рабочие проект с доисторическим грузовиком! Расскажу Сашке, он со стула свалится», – усмехался про себя, но к словам Джо прислушивался и его формулы сохранял на флеш-кристалл. Но с одним тезисом спорил до хрипоты и раздражения, до выкриков: «Что ты можешь понимать, жестянка?! Я полжизни лет на это угробил, а ты за неделю проникся?»
– Вам не хватает фактора случайности, – говорил Джо. – Вы отметаете все, что кажется нелепым, не влезающим в жесткие рамки. Сначала ставите эти рамки, а потом пихаете туда – что влезло, то влезло, а что нет – обрезать.
Ну какие случайности? Бегать за каждым случайным фактором? Да они погрязнут в разборе информационного шлака.
Время летело быстро: разговоры, кино и книги, негромкая музыка и Ксения: матовая темная кожа, тусклая медь волос, апельсин, корица, пьянящая винная нота – терпкая страсть.
Они опустились на Агинор вечером, уже стемнело. Здесь не было орбитального причала, корабли опускались прямо на покрытый красноватой спекшейся массой пустырь: местный космодром. Из маленькой будочки вышел человек – невысокая щуплая фигурка, лысая голова с хрящевым гребешком, пол и возраст не определить, – помахал рукой:
– Эй, сюда давайте!
Человечек трещал без умолку: «Туристы, да? Откуда? С Земли? Это с Большой, что ли? Мне откуда знать, может и Малая есть, а может и еще какая, в Альянсе чего только нет. Меня Бо звать. Да, так и зовите: Бо. Я тут слуга за все. Счас вам пропуск в Кремль выпишу и пойдете. Без него не впустят. А я вот что, я вас провожу. У меня и смена кончается. Всяко уж никто не прилетит больше. А я вам Кремль покажу, то-се. Продукты опять же и всякое такое…» До поселка они доехали в тарахтящей, воняющей чем-то не до конца сгоревшим, колымаге без крыши. Рыжая пыль щедро летела в лица. Кроме пыли и пустой равнины, прячущейся в стылый сумрак, вокруг ничего не было. Наконец, из пылевых завихрений вынырнул холм, на нем – стена, башни с круглыми антеннами на макушках. Машинка, поднапрягшись, пошла в гору и посигналив, остановилась у высоких, наглухо запертых ворот. Бо, сунув пальцы в рот, свистнула. Открылась крохотная форточка и оттуда крикнули хрипло:
– Не фулюгань, Свистулька! Погодь, сервера скрыпят. Щас откроетси.
Створка ворот, и впрямь, поехала вбок, колымага Бо просквозила внутрь периметра.
Улицы, образованные рядами
