резко вскочил.
– А-а-а, пойдем-ка отсюда. Прогуляемся к озеру. Может, там кого встретим.
Они молча направились через поля к озеру. Лоренс продолжал механически сгибать и разгибать пальцы.
– Да прекрати же! – прикрикнул Эдди. – Не надоело?
– Но это полезно для пальцев. Расслабляет.
– Меня от тебя тошнит.
– Ладно, – согласился Лоренс, – не буду.
Они снова тронулись в путь. Лоренс едва доставал Эдди до подбородка, худенький, аккуратный, с темно-рыжими волосами, откинутыми назад с высокого розового лба. По пути он насвистывал, и Эдди слушал брата с плохо скрытым уважением.
– Неплохо, – признал он. – Совсем неплохо.
– Это из второго фортепьянного концерта Брамса, – сообщил Лоренс, на секунду прерывая свист. – Легкая мелодия.
– Ну и надоел ты, – пробормотал Эдди, – как чирей в заднице.
На озере не было ни души. Плоское, невозмутимо спокойное, оно простиралось на многие мили, как огромная голубая чаша. На другом берегу темнел лес.
– Никого, – удивился Эдди, глядя на неподвижный плотик на воде. – Вот и хорошо. Вечно здесь народу до чертиков.
Он внимательно обшаривал глазами каждый уголок, вплоть до самых дальних.
– Как насчет того, чтобы покататься на лодке? – осведомился он.
– Но у нас нет лодки, – резонно возразил Лоренс.
– Я тебя не об этом спрашиваю. Хочешь поработать веслами?
– Неплохо бы, но у нас…
– Заткнись! – перебил Эдди и, взяв Лоренса за руку, повел сквозь высокую траву к самой кромке воды, где была пришвартована старая плоскодонка. Вода лизала высокие борта, выкрашенные красной, выцветшей от времени краской. На дне лежала пара тяжелых весел.
– Прыгнешь, когда прикажу, – бросил Эдди.
– Но она чужая.
– Ты хочешь покататься или как?
– Да, но…
– Тогда прыгай, когда дам знак.
Лоренс предусмотрительно снял сандалии и носки, пока Эдди сталкивал лодку в воду.
– Давай! – позвал Эдди.
Лоренс прыгнул. Лодка заскользила по гладкой поверхности. Эдди старательно греб, пока они не выбрались из тростника.
– Ничего, а?
Эдди нажал на весла.
– Чудесно! – с энтузиазмом отозвался Лоренс. – Так мирно, спокойно.
– А-а-а, – отмахнулся брат, – ты и выражаешься, как пианист.
Он продолжал грести, пока не устал, а потом предоставил лодке качаться на волнах, а сам лег и, болтая в воде рукой, стал думать о наступающем вечере.
– Вот бы меня увидели дружки с Семьдесят третьей улицы, – вздохнул он, – не поверили бы, как ловко я управляюсь с этой дряхлой развалиной.
– Все было бы чудесно, – поддакнул Лоренс, убирая ноги подальше от воды, скопившейся на дне, – если бы мы знали, что, выйдя из лодки, отправимся покупать клубничное мороженое с содовой.
