уходит часто.
Матюша подумал: зачем они постоянно повторяют слова друг за другом? Звякнули рюмки.
– Погоди, может, не все потеряно.
– Все. Она позвонила в конце рабочего дня и высказала это «все». Я сразу к ней, слонялся у дома, как мальчишка. Звонил с автомата… без толку… Потом сидел в баре, пока он не закрылся. Вика – не Оксана.
– Да… Не Оксана.
– А я ведь согласился встретиться с Оксаной, чтобы сказать то же самое. Все.
– Почему дома, не в каком-нибудь кафе?
– Настояла. Не отвязалась бы, ты знаешь. Я решил – ладно, в последний раз…
– Что – в последний?..
– Все-таки столько лет…
– Вспомни, сколько лет тебе! Без трех сорок!
Бульканье воды. То ли чай, то ли водка. Точно водка: стук бутылки о стол, звяк-звяк «чокнутых» рюмок.
– Вика-чечевика… Такая девушка! Наконец-то, думал, хоть тебе повезло.
– Люблю ее… Любил.
Матюша запутался, кто что говорит. Разговор – не песня, в разговоре голоса братьев были похожи.
– Любил, ага. Стоило опять увидеть Оксану и…
– Это был просто секс, Костя.
– А с Викой – любовь.
– Любовь.
– А с Оксаной – секс.
– С ней ведь, как на арене с быком, не угадаешь, что отчебучит. Нас и раньше ничего не связывало, кроме секса.
– Изнасилование невинного агнца Минотавром в юбке?
– Ну, виноват я! – крикнул папа. – Виноват! Да, я – старый кобель! Да, я все просрал! И что?! Что делать, скажи?..
Стиснув ладонями уши, Матюша поплелся в комнату. Постоял и взял с полки книгу о Малыше и Карлсоне. В этой сказке для маленьких были забавные картинки. До появления летающего человечка книжный мальчик был одинок, несмотря на родных и друзей. Все насмешливо звали его Малышом, как тетя Оксана Матюшу.
Снегири всегда вместе, он – один. Где-то в других городах живут полчища двоюродно-троюродных братьев и сестер. Со многими из них он даже не знаком и не знает, нужен ли им. По большому счету, и они ему не нужны. Глупо было мечтать о маме, мертвые не оживают. И Вики у него теперь нет. Вика навсегда уедет в университет преподавать. Все.
Матюша бездумно полистал книгу. Всмотрелся в зеркальную темноту окна и впервые не захотел жить. Можно ли заставить себя умереть? Не дышать, например, пока воздух в легких не кончится? Он попробовал задержать дыхание. Нет, не получается надолго, иначе люди так бы и делали вместо того, чтобы вешаться и стреляться. А разве это вероятно – не чувствовать после смерти ничего, не быть нигде и никак? Тоже немыслимо.
Жизнь тотчас требовательно заявила о себе позывами в туалет и не дала развиться увлекательной теме.
Кухню сотрясали орущие голоса, дым сигарет призрачными змеями выплывал из дверных щелей. Братья кричали друг на друга, плюя на время, слишком позднее для включения громкости в доме с плохой изоляцией звука. Матюша вновь присел в закуток между кухонной дверью и входом в гостиную.
