на вашем дворе. А я, мистер Гэллегер, интересуюсь оружием. Что это за устройство?
– Э-э-э… просто фонарик.
Кэнтрелл вынул цилиндр и направил на Гэллегера.
– Понятно. Значит, если я нажму на кнопочку…
– Это тепловой лучемет, – поспешил объяснить Гэллегер, уклоняясь. – Ради бога, поосторожнее!
– Гм… Сами сделали?
– Ну… да.
– И убили этим оружием человека?
– Нет!
– Полагаю, – сказал Кэнтрелл, возвращая цилиндрик в карман, – что вы предпочтете об этой вещице помалкивать. Если она попадет в руки полиции, ваша песенка спета. Если же не попадет – другое дело. Будет трудно доказать факт ее применения – ни одно известное оружие не способно причинить такую рану. Знаете, мистер Гэллегер, я верю, что не вы убили беднягу. Не знаю почему, но верю. Возможно, причиной тому ваша репутация. Вы известный чудак, а еще считаетесь отменным изобретателем.
– Спасибо, – сказал Гэллегер. – Но это мой лучемет…
– Хотите, чтобы он значился как вещдок номер один?
– Он ваш.
– Отлично, – ухмыльнулся Кэнтрелл. – Посмотрим, чем я могу вам помочь.
Смотреть было почти не на что. Обзавестись Почетным знаком мог едва ли не любой человек, но политическое влияние далеко не всегда означало влияние на полицию. Когда машина правосудия приходила в движение, остановить ее было не так-то просто. По счастью, права индивидуума в ту пору чтились свято, но это в основном благодаря развитию коммуникационных технологий. Они не оставляли преступнику никаких шансов на побег.
Гэллегеру велели не покидать Манхэттен, будучи уверены, что, если он попытается, система видеослежения моментально его обнаружит. Даже не было необходимости приставлять к нему охрану. На все транспортные узлы Манхэттена поступила трехмерная фотография Гэллегера, и, если бы он попробовал купить билет на стритлайнер или морские сани, его бы моментально опознали, отчитали и отправили домой.
Покойника в сопровождении недоумевающего коронера отвезли в морг. Ушли полицейские и Кэнтрелл. Дедуля, Гэллегер и пушистая троица сидели в лаборатории и растерянно переглядывались.
– Машина времени, подумать только! – проговорил Гэллегер, нажимая клавиши на органе. – И с чего вдруг мне приспичило ее соорудить?
– Тебя не осудят – не смогут доказать, – предположил Дедуля.
– Судебный процесс – дело недешевое. Если не найду хорошего адвоката, мне крышка.
– Разве в суде тебе не дадут адвоката?
– Конечно дадут, но что толку? Современная юриспруденция – игра наподобие шахмат. Чтобы выиграть, нужна поддержка толпы экспертов, знающих все тонкости. Если я допущу малейшую оплошность, меня осудят. Юристы, дедушка, это политики, адвокатское лобби влияет на баланс власти. Виновен, невиновен – это не так важно, как возможность нанять лучших адвокатов. Лучших – значит самых дорогих.
– Деньги тебе не понадобятся, – сказал толстенький
