Борисовна притворилась, что не услышала.
В тени дома был сервирован стол. Посередине – блюдо с мясом, по бокам две тарелки с зеленью, помидорами и огурцами. Хлеб. Бутылка красного вина. А запах! Это же с ума сойти, какой тут стоял запах! Ольга Борисовна невольно сглотнула.
– Прошу! – Художник повел рукой.
Ольга Борисовна села.
– Я готов скушать собаку, – сказал художник. – Я еще вчера собирался, но вы отключились. А одному не хотелось. Как пахнет, а?
Ольга Борисовна кивнула.
– Как спалось?
– Нормально. Я видела лисичку!
– Здесь их много. Людей нет, до ближайшей деревни тридцать километров. Вода холодная, не замерзли?
Он отломил кусочек хлеба, сунул в рот.
– Почему она такая холодная?
– Родников много. Зато чистая, как слеза.
– Я видела ваши картины. Это… Лара?
– Она.
– А вы… вы развелись, потому что вы… гей?
– Я… кто? – Художник поперхнулся и недоуменно на нее уставился.
– Гей! Вы же сказали!
– А! Ну да. Нет, не поэтому. Да мы и не разведены.
– Но вы же сказали!
– Я сказал, что мы не живем вместе.
– Но если вы не живете вместе, то почему не разводитесь?
Художник пожал плечами. Разлил вино по стаканам. Потер руки, крякнул.
– Эх, хорошо! Давайте, налетайте!
Он залпом выпил вино, вцепился зубами в мясо. Откусил от краюхи хлеба, сунул в рот половину помидора и пучок зелени. С треском зажевал. Снова налил вина.
– Ну как? – выговорил с набитым ртом.
Ольга Борисовна кивнула. Пригубила вино. И только сейчас почувствовала, как проголодалась. От запаха еды ее замутило. Мясо было необычным на вкус и, кажется, не вполне готовым – сочилось кровью. Она снова отхлебнула вина. И тут же опьянела. И залпом допила. Утерлась рукой. И пошла в атаку:
– Вы считаете, это правильно?
– Что? – не понял художник.
– Ну, вот так жить, как вы! Вам же на все плевать! Ни семьи, ни денег, ни работы! Даже не разводитесь, потому что вам плевать!
Вениамин Павлович смотрел на нее молча, даже жевать перестал.
– Думаете, я не понимаю? Вы же осуждаете меня, считаете мещанкой! Вы богема, а я… Я! – Ольга Борисовна даже немного заикалась от возбуждения. – Я же вижу, как вы смотрите на меня! С головой на блюде! Кранах! Ваша ирония насчет моего мужа неуместна! Он… он достойнейший человек – мой муж! – Вспомнив мужа, Ольга Борисовна едва не заплакала. – Да, я борюсь за него! Да! За семью! И вообще! За все нужно бороться, а не… не… по течению! За все! За дружбу, за любовь, за место под солнцем! Ничего не дается даром! Ни-че-го! – Она помотала пальцем перед носом художника. – Жизнь – это борьба! Это вам не плакаты по жэкам… мазать. А вы осуждаете! Вы… Да кто вы такой, чтобы… Видеть вас не могу! И ваши картины! На фоне яблок! В костюме Евы! Хотите… я разденусь? – С Ольгой Борисовной
