дольше мы будем тянуть, тем надольше эти отморозки останутся в городе и тем больше этих козлоподобных громил будет охотиться за мной, подвергая опасности ни в чем не повинных людей. Мне надо действовать, а лучший способ убедить Совет вмешаться – это создать у них представление, будто огонь угрожает и их холеным задницам.
– Гарри, – снова начал Майкл.
– Не надо, – оборвал я его. – Не надо мне разговоров о покаянии, о всепрощении и о том, что каждый имеет право на второй шанс. Я всегда за то, чтобы действовать правильно, Майкл, и вы это знаете. Но сейчас не время.
– Разве спешка что-нибудь меняет, Гарри? – мягко спросил он.
– Даже ваша Книга утверждает, что всему свое время, – сказал я. – Время исцелять – и время убивать.
Майкл перевел взгляд с меня на дверь в гостиную, где висел на стене его двуручный Амораккиус в скромных кожаных ножнах, с простой рукоятью в стиле крестоносцев, оплетенной проволокой.
– Не в этом дело, Гарри. Я ведь больше вашего видел, что они творят. И не испытываю угрызений совести, сражаясь с ними, если дело доходит до этого.
– Они уже взорвали дом, пытались убить меня и создали ситуацию, при которой случайными жертвами едва не стали ваши дети. Или даже этого мало?
Вместо ответа Майкл покачал головой, встал, снял со стены Амораккиус и ушел куда-то вглубь дома.
Некоторое время я хмурился ему вслед, бормоча себе под нос различные нелестные эпитеты.
– Вы его озадачили, – заметил Саня.
Я покосился на чернокожего Рыцаря.
– Чего?
– Вы его озадачили, – повторил Саня. – Тем, что вы сделали.
– Что сделал? Соврал Совету? Мне кажется, у меня не было особого выбора.
– Но ведь соврали же, – констатировал Саня. Он сунул руку в лежавшую на полу у его ног спортивную сумку и вынул из нее длинную кавалерийскую саблю – Эспераккиус. Гвоздь в рукояти говорил о том, что сабля приходится сестрой мечу Майкла. Саня принялся внимательно изучать клинок. – Вы ведь могли просто очертя голову броситься на них.
– Один? Я, конечно, дурак, но не настолько.
– Он ваш друг. Он пошел бы с вами. Вы это понимаете.
Я мотнул головой:
– Он мой друг. Точка. С друзьями так не поступают.
– Именно, – кивнул Саня. – Итак, вместо этого вы подвергаете свою жизнь опасности, защищая его убеждения. Рискуете своей шкурой, спасая его сердце. – Он достал гладкий точильный камень и начал водить им вдоль клинка. – Я думаю, он считает это весьма мессианским поступком.
– Я сделал это вовсе не поэтому.
– Конечно, не поэтому. Он это понимает. Ему сейчас нелегко. Обычно это он защищает других, и он готов при необходимости заплатить цену.
Я вздохнул и покосился в ту сторону, куда ушел Майкл.
– Я просто не знаю, что еще я мог бы сделать.
– Да, – произнес Саня по-русски. – Но он все еще боится за вас.
Он замолчал, только камень продолжал скользить вдоль клинка.
– Вы
