времени, и потом понадобится операция, чтобы скрыть рубец. Сань, тот врач, что когда-то оперировал Нику…
– Пусть только она поправится немного, и я привезу ей врача. – Панфилов хмыкнул. – Не было бы счастья, да несчастье помогло, так, что ли?
– В данном случае – именно так. Зная свою кузину и особенности её характера, я смело могу заявить: даже в случае появления дискомфорта или болей она бы ни за что не обратилась к врачу и уж тем более – не обратилась бы ко мне. И всё закончилось бы весьма плачевно. Вот и делайте выводы. Может статься, наш Павел ей жизнь спас.
– А она – ему. – Ника фыркнула.
– Тимофею об этом ни слова. – Валентин вздохнул. – Тяжело оперировать своих. Но если не оперировать… вдруг чужой чего-то не заметит, что-то не так сделает? Гордыня, гордыня…
– А рука?
– Лен, рука – это семечки. Сломана лучевая кость, вывих плеча. Руке операция не понадобилась, вывих вправили, кости сложили как полагается, гипс наложили, будет как новая через пару-тройку недель. Тут бы с самым неприятным разобраться до конца… Вот и Тимка, езжайте домой, а я останусь с ней на ночь, всё равно утром моя смена. Ларисе расскажите, что и как.
Они спустились по лестнице, прошли мимо отделения, где полчаса назад услышали невероятную историю Варвары.
– Может, спросить о ней? – Ника вопросительно посмотрела на Лену. – Давай я зайду, спрошу.
– Можно потом позвонить. – Лена чувствовала страшную усталость. – Она никуда отсюда не денется в любом случае.
Но Ника уже нырнула в открытые двери, её шаги затихли в глубине коридора.
– Вот так всегда. – Матвеев сокрушённо покачал головой. – Вечно влипает в истории.
Лена промолчала. То, что стояло между ней и Варварой, очень сложно забыть и простить, и её покаяние или смерть не изменят случившегося. Заставить себя простить Варвару она пока не может. Но она пообещала ей найти маленькую девочку, и обещание своё сдержит, она не привыкла давать пустых обещаний.
– Едем домой, она в реанимации. – Ника быстро обернулась. – Завтра справимся, я записала телефон сестринского поста.
Они ехали ночным городом, отдыхающим от жары. Фонари освещали летние открытые кафе, украшенные фонариками, а они молчали, придавленные общей тайной.
– Мама там как? – Панфилов посмотрел на хмурого Тимку. – Спала?
– Спала. – Тимка вздохнул. – Очень бледная…
– Ну, так оно и должно быть. – Лена успокаивающе погладила его по спине. – Ты вспомни, какая была я два года назад, когда Валентин меня с того света выволок.
– И я был не лучше. – Панфилов вздохнул. – В меня как-то раз стреляли, и Семёныч вытащил меня с того света. Похоже, тут у всех есть опыт общения с ним как с врачом.
– Маму он не оперировал раньше и не лечил. Они вроде в ссоре. – Тимка снова вздохнул. – Упрямые оба, как черти…
Панфилов завёл машину во двор и запер ворота.
