Ее муж, похоже, до сих пор думает, что управляет рынком и что он все решает. А в этом торговом комплексе – хозяйка она. Майя про себя усмехнулась – как вовремя она подписала все бумаги! Пока Евграфов был в больнице, а Васюков «сломался» на первом же круге, она заставила акционеров сделать ее директором.
– А Валентин как же? – спросил Васюков встревоженно. Нельзя сказать, что им руководили сочувствие или угрызения совести, он просто понимал, что, кроме Евграфова, никто не исправит совершенные ими ошибки.
– А что Валентин! Он – исполнительный директор! – Майю смутить было нельзя – она продумала все до мелочей.
– Думаешь, согласится?
– Да, – отрезала Майя. В отсутствие мужа она вдруг обрела самоуверенность. Она с облегчением думала, что теперь муж гораздо больше в ней нуждается, чем она в нем. И можно «задвинуть» его на периферию семейной жизни – вроде и муж есть, и такой еще интересный, но в силу обстоятельств теперь в ее, Майиных, руках власть и деньги. А муж должен подчиниться ей. Ради своего же блага и здоровья.
Хамоватая уверенность Майи разбилась, как случайно выпавший из морозильной камеры кусочек льда, на мелкие мокрые осколки. С момента открытия торгового центра за три месяца арендаторы поменялись уже два раза. Люди съезжали со скандалами – покупателей не было, продавцы падали в обморок от духоты, запахи со второго этажа – там, где располагался универсам и большой кулинарный цех, запахи жареной рыбы, мяса, лука портили дорогую одежду и заставляли редких покупателей морщить носы.
– Пап, там у нас немного проблем… – Как-то вечером Майя сделалась необыкновенно ласковой. Она приехала с работы и как была, в темном дорогом плаще, на высоких шпильках, прошла в гостиную, где разбирал какие-то бумаги Евграфов.
– Ты ужин приготовь, – ответствовал ей муж и, не слушая, стал что-то писать.
Майя на мгновение замерла, потом фыркнула и пошла переодеваться. Ей очень хотелось наорать на Евграфова, но она сдержалась. «Васюков прав, без него мы сейчас не справимся. Поджарю-ка я ему картошки с мясом, так, по-парадному», – думала Майя и доставала дорогие тарелки.
– Вот, пожалуйста, я тебе мясца сделала, с картошечкой… – Майя внесла большую тарелку.
Евграфов взглянул на тарелку и произнес:
– Мне этого нельзя… Холестерин. Ты же сама с врачом говорила…
Майя растерялась:
– Так что? Ты не будешь ужинать?
– Почему не буду? Буду, только то, что можно. Ну, у тебя же есть список продуктов…
Майя, покраснев, вернулась с тарелкой в кухню.
– Может, тебе гречку сделать? – закричала она из кухни.
– Можно гречку. – Голос мужа звучал равнодушно. Это раньше в его интонациях слышались извинения, ласка и предупредительность. Теперь этого ничего не было.
– Ну, ты будешь ее есть? – уточнила Майя.
– Наверное, – последовал ответ.
«Господи, неужели по-человечески нельзя!
