там повторялось не менее восьми раз. Евграфов хранил невозмутимость. Васюков понимая, что поскольку львиная доля акций принадлежит Евграфову и спасти идею могут только веские аргументы в пользу строительства торгового центра, старался проявить решительность. Но то, что в тайном разговоре с Майей было очевидным и простым, под немигающим взглядом старшего акционера становилось неубедительным. Слова вязли во рту, как неспелая хурма. И вот когда ему показалось, что партия проиграна, в кабинет влетела Майя.
– Господи, я опоздала! Извините, но тетка просила ее в магазин отвезти. Извините еще раз! Я многое пропустила? – И она выразительно посмотрела на Васюкова. Тот встретился с ней глазами и все моментально понял. Понял то, что еще не знал. Понял, что Майя приезжала к нему по собственной инициативе и будучи уже акционером. «Баба – огонь!» – мелькнуло у Васюкова в голове, и он, собравшись с духом, произнес:
– Давайте проголосуем! Кто за снос рынка и строительство торгового центра?
– Ой, конечно! Пап… Валентин, наконец-то ты принял решение. – Майя, играя в непосредственность, чуть приобняла мужа. – Я – за.
– Я тоже, – Васюков поднял руку и посмотрел куда-то в пол.
– За, – Ада подняла холеную ручку и прикинула, во сколько обойдется строительство.
– Я – против. – Евграфов встал и вышел из кабинета.
В семье Евграфовых стало неуютно. Так бывает, когда в дом приезжает дальний родственник и вместо обещанных трех дней задерживается на две недели. В первое время Майя ходила за Евграфовым по пятам и слезливо объяснялась:
– Пап, ты понимаешь, я-то думала, что это ты решил! Мне же в голову не могло прийти… Ты меня извини… Я, честное слово, не хотела…
Евграфов отмалчивался долго. Он почти не разговаривал с женой, уезжал рано, возвращался поздно. Перестал брать обеды, заботливо заворачиваемые Майей. Ночью в спальню он тоже входил тогда, когда жена уже спала. Или делала вид, что спала. Майя занервничала – муж никогда так себя не вел.
В конце концов она устроила праздничный ужин с вином в хрустале. Евграфов поужинал молча, выпил вина и…
– Майя, в кого ты у меня такая дура? – Он ласково посмотрел на жену, и та поняла, что прощена.
Жизнь потихоньку вливалась в прежнее русло, а Майя, впитавшая из своего тяжелого деревенского детства примитивную хитрость, успокоилась, перестала бояться, что ее поколотят поленом и выкинут из этой удобной квартиры, с лукаво-простоватой готовностью забыла, как обманула мужа. Она добилась своего и уже не ходила за мужем с ласковым взглядом, не готовила заботливо обеды, и ужин теперь был на скорую руку. Евграфов это все видел и понимал – и прощал это вероломство ради собственной выгоды. Он прощал это вранье, шитое белыми нитками, потому что любил ее, привык к ней и потому, что был человеком понятливым.
Тем временем Васюков получил все бумаги, разработал проект торгового комплекса, утвердил смету строительства. Евграфов принципиально не касался этих вопросов.
– Валентин, тебе действительно не интересно? – Васюков приставал с вопросами
