я с ним обязательно свяжусь. – Положив трубку, вздохнула. – Как со Славкой созвониться? – вслух спросила она себя. Помолчав, хлопнула в ладоши. – Он же мне номер сотового оставил. А как из другой области ему по сотовому звонить? Наверное, только с другого сотового можно. Пойду к соседям схожу. У них тоже сотовый. Говорила ведь, – недовольно проворчала она, – оставь мне сотовый. А то как вот теперь быть?
– Чего тебя дергали? – спросил вернувшегося в камеру Свиридова Бетховен.
– Свидетели появились. Кто-то видел, как…
– А вот это никого не касаемо, – прервал его уголовник. – Я думал, может, из родни кто прикатил.
– Нет у меня никого. Жена и сын были… – Свиридов опустил голову и всхлипнул. – Погибли…
– Ты чё, мужик? – насмешливо бросил сидевший на корточках с кружкой воды в руке небритый мужчина. – Слезы, как баба, льешь. Может, и в зад…
Не договорив, поперхнулся и ударился затылком о стену.
– Ты думай, что базаришь, – наклонился над ним худой. – Если еще раз на мужика вякнешь, на параше место маять будешь. Въехал?
– Да ты чё?! – вскочил небритый. Дотронувшись пальцем до затылка, заорал: – Ты мне за что в харю въехал?! Да я тебя…
– Завянь! – перебил его Бетховен. – Тебе правильно врезали. Не раскрывай пасть не по делу. У него, – он мотнул головой на Свиридова, – малец с бабой погибли, а его же за это и по делу пустили. Так что не лезь к мужику.
– Извини, – посмотрев на Свиридова, хмуро бросил небритый.
– Ничего, – вытирая слезы, сказал тот. – Я понимаю, что это… ну, не по-мужски, что ли. Но, понимаете, нет у меня больше никого. Я их похоронить и то не смогу… – Тяжело вздохнув, он опустил голову.
– Хорош тебе! – подойдя, хлопнул его по плечу Бетховен. – Тем более что сейчас у тебя какие-то свидетели объявились. Не ломай уши, все путем будет.
– Спасибо, – прошептал Свиридов.
– А вот так, – вмешался худой, – в этих местах не говорят.
Увидев обращенный на него взгляд Свиридова, Бетховен утвердительно кивнул.
– Все равно… спасибо вам.
– Как тебя кличут-то? – усмехнулся худой.
– Олег.
– Ты вроде мужик крепкий, – проговорил плешивый, – а какой-то… – Подыскивая слово, чтобы не обидеть, замолчал.
– Да я никогда, – правильно понял его Олег, – ни с кем не дрался. В детстве, конечно, бывало. А так все время на людей везло, наверное. Вот даже вы, и то…
– Хорош! – прервал его Бетховен. – Давайте похаваем. Тебе сегодня что-то из жрачки притащили? – Он посмотрел на сидевшего в углу и не проронившего ни слова невысокого толстячка. – С братвой делиться надо, – усмехнулся он.
Худой шагнул к толстяку и поднял набитый пластиковый пакет. Толстяк испуганно взглянул на него и промолчал.
– Вот это да! – Худой вывалил из пакета колбасу, конфеты, шоколад, хлеб и несколько банок консервов. – И не вскрыто ничего. Похоже,
