и шестидесятилетия Великой Октябрьской социалистической революции.
А вот наконец и самолет.
Глава вторая
Шут. А ты как думал, дяденька? Кукушка воробью пробила темя За то, что он кормил ее все время. Потухла свечка, вот мы и в потемках. Лир. Моя ль ты дочь?
И вот уже среброкрылая птица (так в советских газетах для вящей красоты назывались воздушные лайнеры), а если быть точным – турбовинтовой пассажирский самолет Ан-24 идет на посадку, и вот уже сел, и вот уже выруливает к зданию аэропорта, и вот уже, все еще тарахтя, замирает (в конце-то концов!) в десятке метров от генеральской «Волги».
Счастливый папа приосанивается, поправляет папаху и воображает, как он сейчас лихо козырнет дочке и гаркнет:
– Разрешите представиться!..
Нет, лучше даже:
– Честь имею представиться! Генерал-майор Бочажок!
Анечка ведь его еще в генеральской форме не видела.
И вот уже мимо проходят первые торопливые пассажиры.
И вторые, и третьи.
И вот уже на трапе никого нет.
Совсем уже никого.
Нет и нет.
Да Господи же!
Да ну нет же!
Прислала же телеграмму!
– Там еще пассажиры какие-нибудь остались?
Толстая тетка, волочащая за руку укутанного как шар ребенка, ничего не ответила, может, не слышала, а обогнавшая ее крашеная и простоволосая бортпроводница обернулась и сказала:
– Не, вроде нет.
И когда уже генерал, утратив всякую бравость, постыднейшим образом поддался паническим настроениям, в самолетной двери – ну слава те Боже! – появилась Анечка.
Василий Иваныч замахал ей обеими руками и, если бы не честь мундира, понесся бы к ней сам.
Аня увидела их и тоже махнула рукой, но как-то вяло и не очень высоко. И стала спускаться – медленно-медленно и почему-то боком.
Вот она, моя доченька, солнышко ты мое, дуреха моя золотая!
Вот уж действительно дуреха – такой мороз, а она нараспашку!..
– Василий Иваныч, да не застегивается на ней дубленка, вы что, не видите?
Степка-балбес захихикал рядом:
– Пап, чо это у Аньки живот-то?..
И вдруг осекся и притих.
А живот и правда как два генеральских, прямо гора какая-то, а не живот.
Что ж это такое? Что это, доча?..
– Ну хватит, товарищ генерал!
Прекрасно вы видите и уже с ужасом понимаете, что именно это такое.
Беременна ваша Анечка.
Неимоверно, непоправимо, неслыханно
бе-ре-мен-на!
Прямо скажем – брюхата!
– Здравствуй, папа.
– Здравствуй…
– Там
